Исход из Египта — центральное событие всей еврейской истории
Курс «Историография в ТаНаХе: между мифом, историей и мидрашем», д-р Давид Копелиович, лекция #3
Лектор:
– Добрый вечер всем! Мы начинаем наше третье занятие в рамках курса, посвященного историографии в Танахе. В прошлый раз я думал, что удастся сразу две темы захватить, но мы будем двигаться постепенно и заниматься одной темой в течение занятия. Сегодня наша тема касается центрального события всей еврейской истории – Исход из Египта. Событие, положившее в известном смысле начало еврейской истории как народа. Событие, которое легло в основу всей последующей исторической рефлексии еврейского народа.
Сегодня мы зададим довольно такой дерзкий вопрос по поводу этого события: что же оно собой представляет? Действительно ли оно является историческим событием или, как я это сформулировал, «историзация мифа»? О понимании историзации мифа мы поговорим чуть ниже. Но прежде всего обратимся к самому тексту Торы и обратим внимание на то, что каким-то образом позволяет зацепиться за более или менее надежные исторические реалии, когда мы говорим об Исходе из Египта.
Понятно, что Тора описывает эти события в перспективе чуда, но мы сейчас об этом говорить не будем, а посмотрим немножко на другое. У нас есть довольно аутентичные египетские имена, которые можно отождествить с вполне конкретными людьми, например, такое имя фараонов или название города как Рамсес. Мы знаем, что город Рамсес был построен в Египте во времена Рамсеса II, которого можно сравнить с Петром I в российской истории. Это был могущественный фараон, правивший очень много лет: значительную часть XIII века до новой эры в Египте. Он принадлежал к так называемой девятнадцатой династии. Таким образом, это вполне реальное название. Кстати, само по себе имя Рамсес, которое носил фараон, и которое получил город, выстроенный им, обозначает «бог Ра родил». Бог Ра – это бог солнца – в египетской мифологии один из центральных богов.
Что касается второго упомянутого города в начале истории Исхода в начале книги «Шмот», то здесь ситуация более сложная, мы понимаем, что значит это название. Питом – это дом Атона, т.е. на самом деле это не столько Питом, сколько Пи-Атон, потому что Пи – по-древнеегипетски дом, а Атон – божество, которое с XIV столетия до новой эры было тоже связано с культом солнца, так что Ра и Атон были близки друг другу и даже иногда отождествлялись. Когда и кем точно был построен Питом, мы не знаем. Это один момент, на который я хотел бы обратить внимание.
Второй момент – это упоминание как раз уже в конце истории об эрец плиштим. Так вот. когда написано в Торе: «Бог, выведя Израиль из Египта, не повел их короткой дорогой – дэрэх эрец плиштим», то из этого мы можем тоже вывести некоторые достаточно устойчивые реалии. Когда становится актуальным эрец плиштим? Во времена фараона Рамсеса III, который уже принадлежит к двадцатой – следующей династии. Он знаменит тем, что вел войны подобно Рамсесу II, который тоже постоянно воевал. Наиболее знаменитые войны Рамсеса II– войны с хеттами – с Хеттской империей.
А Рамсес III остановил нашествие так называемых народов моря, которое началось еще в самом конце XIII века до новой эры и продолжилось в XII веке до новой эры. Оно было вызвано различными причинами, но, в частности, глобальным экономическим кризисом и большим голодом, отзвуки которого, возможно, доходят до нас в рассказе о голоде в Египте в конце книги «Берешит». Голод действительно имел место в эти времена и вызвал значительные миграции народов. Филистимляне – это одна из тех этнических групп, которая появилась на горизонте как раз в этот период и дошла до границ Египта. Рамсес III принял бой и остановил эти народы моря, которые рассеялись по разным местам, в частности, филистимляне оказались в прибрежной полосе и немножко восточнее, основали так называемое Пятиградие. Получается, что согласно Торе, Исход как историческое событие мог происходить только после времен Рамсеса III. Когда именно, сказать трудно, но во всяком случае не до него. Конечно, мы можем предположить, что Тора, рассказывая о двух фараонах: о фараоне –поработителе и фараоне, во времена которого произошел Исход, как бы перепрыгивает через этапы, потому что между Рамсесом II и Рамсесом III было еще несколько фараонов и даже сменилась династия.
Миша:
– Сравнение Рамсеса с Петром звучит убедительно, а про дерех плиштим, по-моему, не очень, потому что это просто название дороги.
Лектор:
– Называется дерех эрец плиштим.
Миша:
– Так впоследствии назвали дорогу, а дорога-то была и до плиштим.
Лектор:
– Дорога, может быть, была и до плиштим, в таком случае я готов принять эту поправку, это своего рода анахронизм. Название тогда должно было быть позже принято, такое может быть, просто сейчас я указываю на возможные зацепки, которые хоть как-то могут нам помочь понять, в каком временном промежутке мы находимся, когда говорим об Исходе.
Теперь дополнительная вещь, на которую я хотел бы обратить внимание, – это имена героев Торы, многие из них носят египетские имена: Моше, Аарон, Мирьям и Пинхас. Это все египетские имена, кстати говоря, они довольно легко различимы и очень сильно отличаются от семитских имен вообще и от древнееврейских, в частности, потому что они не имеют прозрачной этимологии на древнееврейском. Мы не можем с точностью понять, что они значат, в то время как на древнеегипетском у них есть значение. Что касается Моше, то его именем Тора немножко играет, как мы понимаем. Когда дочь фараона внезапно проявляет познание в древнем иврите и толкует имя Моше, исходя из еврейского понимания, то вообще-то имя Моше совершенно понятно: на древнеегипетском это Мосес, которое обозначает «ребенок». Кстати, это имя однокоренное с именем Рамсес, только Рамсес передан в Торе так, как это звучит по-египетски; в то время, как Моше – это уже передача имени после претерпевания определенных фонетических процессов, которые происходили при пересадке имен с хамитской на семитскую почву. И действительно звук «с» передавался в определенный период как «ш», так из Мосеса получился Моше. Так что сами по себе имена вполне могут свидетельствовать о египетской почве нашего рассказа.
Есть еще одно свидетельство – внешнее, которое в общем-то не подтверждает рассказ об Исходе из Египта, но оно все-таки существенно в нашем разговоре. Был такой фараон – сын Рамсеса II, которого звали Мернептах. Он воцарился, будучи уже довольно пожилым человеком в возрасте за шестьдесят лет, поскольку его отец Рамсес Второй правил очень долго, как я сказал, значительную часть XIII века, и умер в глубокой старости. Мернептах, в отличие от своего отца, правил около десяти лет и тоже занимался тем, что отбивал остатки народов моря, которые шли в тот момент не со стороны моря, а со стороны сегодняшней Ливии – с юга. Они шли оттуда на Египет, Мернептах воевал с ними и оставил после себя довольно интересную надпись – стелу. Эта так называемая «стела Мернептаха» датируется концом XIII века до новой эры. В этой стеле он рассказывает о своих победах над народами моря, перечисляя их, а дальше он рассказывает о том, что он еще предпринял поход в Ханаан, поскольку там тоже начались бунты против Египта. Между прочим, это как раз приблизительно тот период, когда владычество Египта в нашем регионе начинает трещать по швам и через несколько десятилетий просто прекратится. Это владычество началось довольно давно еще с XIV века до новой эры, если не с конца XV, я сейчас не помню точно дат. Но тот, кто это владычество установил, был такой фараон Тутмос III.
Во всяком случае Ханаан подпал под власть Египта и находился под этой властью несколько столетий. Может, кто-то слышал про знаменитый Тель-Эль-Амарнский архив – очень важный такой источник – переписка в основном на акадском языке между египетскими фараонами и ханаанскими царьками как раз приходится на XIV век до новой эры. И вот к началу XII века владычество Египта постепенно сходит на нет. Последний всплеск в виде попытки укрепить это владычество, было сделано Мернептахом, который в своей стеле перечисляет нам завоеванные им города в Ханаане, в частности Гезер, Ашкелон и другие. И в какой-то момент Мернептах говорит: «Исраэль погиб, у него больше нет потомства». Да, там так написано, правда, надо сказать о существовании споров по поводу идентификации слова, которое переводится как «Исраэль» или на египетском «Исраар». Большинство исследователей полагают, что действительно подразумевается Исраэль, но есть такие, которые в этом сомневаются. Еще не очень понятно значение слова, которое я перевел как «потомство», но буквально «семя». Слово «семя» можно перевести как «потомство», но некоторые считают, что он хочет сказать, что у них действительно нет больше полей: в этом смысле они погибли. Там еще говорится про уничтожение какого-то города Йонаам, который нам не известен.
Повторяю, эта надпись датируется самым концом XIII века до новой эры. Не очень понятно, о ком он тут говорит: что это за Израиль на территории Ханаана, который он уничтожает? Интересно то, что в древнеегипетском языке есть такие идентификаторы – знаки и символы, обозначающие, о какой категории идет речь. В этой надписи есть идентификаторы городов и идентификаторы этнических групп. Перед словом «Израиль» как раз появляется идентификатор этнической группы, т.е. это не город, а группа населения. Историки гадают по сей день, о какой именно группе идет речь: имеется ли в виду, что Мернептах был тем фараоном, который попытался приостановить Исход, вторгся на территорию Ханаана и прославляет себя за уничтожение Израиля, хотя, как часто бывает в такого рода надписях, эти самовосхваления носят преувеличенный характер. А может быть, отзвуки этого вторжения дошли до нас в истории о том, как фараон гонится за Израилем, выходящим из Египта, тогда это ставит перед нами проблему датировки, как уже сказал, связанной с эрец плештим. Но если идти по линии, озвученной Мишей, то это не такая уж проблема, потому что название может быть более поздним.
Единственное, что я еще скажу по поводу стелы Мернептаха: если все-таки речь идет о какой-то другой группе, мы еще будем об этом говорить в дальнейшем, то получается, что до Исхода на территории Ханаана находилась некая группа, которая называлась Исраэль, может быть, впоследствии она объединилась с пришедшими извне. Это пока все только чистые спекуляции и гипотезы, ни на что больше на данный момент я не претендую.
Последнее, я хотел бы сказать про древнеегипетскую историю. Что мы знаем о древнеегипетской истории? Мы знаем то, что сохранилось в древних надписях и в каких-то анналах, плюс история эллинистического писателя по имени Манефон, который написал древнеегипетскую историю, живя в III веке до новой эры в Египте. Что оттуда следует? Мы знаем, что в Египте были разного рода брожения, и в частности, говорится, что одно из таких брожений произошло во времена фараона, предшествовавшего Рамсесу Третьему. Имя этого фараона по-русски Сетнахт. Что там происходило, мы на самом деле точно не знаем, только ясно, что там шла драка за власть, и этот Сетнахт в своей надписи говорит: «Какие-то чужаки, руководимые неким человеком, пытались…». Не очень понятно, что это за человек, но некоторые исследователи, исходя из того, как он называется в этой надписи, полагают, что он имеет семитское происхождение. В результате описываемого столкновения Сетнахт одерживает победу и прогоняет этих чужаков: они вынуждены уйти из Египта. Повторяю, что времена Сетнахта – это XII век до новой эры уже после Рамсеса III. Это то, что может быть подчерпнуто более или менее из древнеегипетских источников, никаких рассказов об Исходе евреев из Египта нет.
Вижу написанный вопрос Григория: «Правомерно ли отождествлять дом Яакова с гиксосами?» Я вот упомянул Манефона, сочинения самого Манефона до нас не дошли, но дошел его пересказ. Дело в том, что Иосиф Флавий в одной из своих книг, которая называется «О древности еврейского народа или против Апиона», полемизировал там с эллинистическим писателем по имени Апион в I веке – своим современником, который пересказывает Манефона. И в этом пересказе есть интересующий нас момент, о котором упомянул Григорий и написал в чате про так называемое владычество гиксосов. Кто такие гиксосы? Это группа людей, судя по всему, неоднородно этнических, которая приходит в Египет действительно с северо-востока и захватывает власть над значительной частью территории Египта, включая северный Египет. Происходит это в XVII веке до новой эры, они создают новую столицу под названием Аварис и правят около ста лет. Их называют гиксосами, и Манефон производит это название от древнеегипетского словосочетания, которое в переводе обозначает «чужие властители».
На протяжении последних ста лет делались неоднократные попытки отождествить с гиксосами то время, которое описывается в Торе в конце книги «Берешит», где Иосиф фактически становится вторым человеком в государстве. Понятно желание тех, кто ищет эти параллели, но надо сказать, что сама Тора ни разу не утверждает, что Иосиф получает всю власть над Египтом и становится фараоном. А гиксосы основали династию, они были фараонами, это так называемая Тринадцатая-Четырнадцатая династии. Впоследствии гиксосы были свергнуты основателем 18 династии Яхмосом I и изгнаны из Египта. Рассказывая об их изгнании из Египта, Манефон говорит: «Гиксосы уходят, приходят в Ханаан и обосновываются в месте, называемом Иерусалимом».
Через несколько столетий после этого опять же по Манефону происходит следующий сюжет: некая группа населения в Египте начинает потрясать основы государства. Происходит своего рода борьба за власть, результатом которой оказывается то, что эта группа изгоняется из Египта. Там говорится так: «Эта группа была прокаженных, и руководил ими человек по имени Азарсиф – тот, которого евреи называют Моше».
Как рассказывает Манефон по словам Флавия: «Когда происходила сама борьба, группа этих людей обратилась за помощью к своим соплеменникам, сидевшим в Иерусалиме, т.е. потомкам гиксосов. Те попытались прийти к ним на помощь, но в конечном счете эта помощь не привела к желаемому результату, прокаженные были изгнаны и во главе со своим вождем блуждали по пустыне, пока не пришли в Ханаан». Вот так рассказывает Манефон, понятно, что вся эта история в пересказе Манефона сочетает в себе какие-то, видимо, полулегендарные рассказы о происходящем где-то в XII веке до новой эры в Египте. С другой стороны, она является образчиком некоторой антиеврейской пропаганды, поскольку надо полагать, что Манефон уже был знаком с переводом Торы на греческий язык, что как раз происходит в III веке. И тогда египтяне и египетские греки впервые узнали о рассказе евреев про Исход из Египта.
Этот рассказ был взят на вооружение в качестве антиеврейской пропаганды, как мы знаем, реальный исторически засвидетельствованный антисемитизм начинается как раз в эллинистическом Египте: там происходят первые погромы и там же сочиняются первые антиеврейские памфлеты. Надо полагать, что одним из триггеров такого рода сочинений как раз является попытка переиначить еврейский рассказ Исхода из Египта и превратить его из героического чудесного рассказа в такой карикатурный, в частности, содержащий в себе утверждение о том, что это была группа прокаженных, которых фараон пытался изгнать, поскольку они были не чисты, и боги гневались на то, что эта группа находится на территории Египта.
Сейчас я вкратце рассказал вам о том, какими источниками мы располагаем, говоря об Исходе из Египта. Если кратко подытожить, то, что из этого следует? События, описанные в Торе, верифицировать невозможно на сегодняшний день: невозможно их ни подтвердить, ни опровергнуть, потому что все, что мы знаем из других источников, например, древних, содержат, может быть, какие-то намеки на что-то подобное, но ничего в ясной форме не рассказывают. А более поздние египетские источники, как тот же Манефон и те, кто пересказывает его, – Апион и то, что приводит Иосиф Флавий, очевидно имеют антиеврейскую направленность, поэтому опираться на все эти источники, чтобы подтвердить или опровергнуть рассказанное в Торе, мы на самом деле не можем.
Расскажу в качестве казуса: в «Маханаиме» преподавал рав Арье Стриковский, ז»ל. И вот он в Пурим эпатировал публику, когда пришел и сказал: «Археологами найден папирус, в котором египетский фараон рассказывает об Исходе евреев из Египта». И он начал читать расшифрованные отрывки из этого папируса. Помню, я сразу почувствовал, что это пуримская шутка, что и выяснилось в конечном счете. Но, как известно, в каждой шутке есть доля истины, и сама эта шутка свидетельствует о том, что в общем-то у нас ничего нет. Попытки каким бы то ни было образом верифицировать или опровергнуть рассказ Торы об Исходе из Египта приводят на сегодняшний день в тупик.
Я приведу одно из последних исследований на эту тему: мой учитель Исраэль Кноль написал книгу, которая называется «Эйх нолад ѓа-Танах» (Как зародился Танах). На самом деле он касается этих тем и в более ранних своих книгах и там на основании всего, что мы имеем, он пытается каким-то образом все-таки реконструировать историю об Исходе из Египта, исходя из всех этих документов. Должен сказать сразу, что меня не убеждает написанное им на эту тему, конечно, это все очень интересно читать, и это такое исключительно увлекательное описание, но при этом степень его убедительности очень относительная.
Эмиль:
– У меня вопрос на будущее, т.е. необязательно сейчас на него отвечать, но все же попытаться где-то на него ответить: в чем наша постановка вопроса? Что мы ищем и куда мы движемся? Меня смущает сама постановка этого вопроса и сопоставление с историей. Мне понятно, когда историк ставит такой вопрос и пытается что-то из еврейского эпоса вывести для себя и для истории. Но поскольку Тора очень целенаправленное системное образование, и то, что могут быть какие-то исторические прототипы и заимствования, – это все одно. Но то, как они переработаны, и скомпонованы, и сорганизованы в Торе, – это совсем другое. Мне кажутся странными поиски в таких попытках какого-то исторического подтверждения, ведь Тора написана таким языком, т.е. это такой эпос, более правдоподобный, чем какие-нибудь фантазии, типа «Трех богатырей» и подобного.
Лектор:
– Вы спрашиваете о смысле этого курса? Я кратко отвечу: для этого я и сделал всю эту преамбулу. Стоящий перед нами вопрос: что это за история, рассказанная в Торе об Исходе из Египта? Это некоторое отражение исторических событий или что-то другое? Я сейчас попытаюсь сказать, что это что-то другое, и в этом смысле я как раз согласен со сказанным Эмилем: на самом-то деле перед нами не попытка пересказать реальные исторические события, а совсем иного рода нарратив. Я приготовил некоторое количество текстов, я не стал их переводить на русский язык, сейчас мы их посмотрим и попытаемся понять, к чему они нас приведут. Прежде всего, обратите внимание на два первых текста, в которых описывается казнь первенцев. В первом тексте речь идет о том, что все египетские первенцы будут уничтожены, а во втором тексте Бог говорит от Своего имени, и текст внезапно приобретает совершенно иной характер: не столько исторического события, сколько такого мифологического дискурса, в рамках которого Бог Израиля побеждает других богов.
Возьмем это на заметку и продолжим двигаться по тексту. Мы видим, что в четырнадцатой главе книги «Шмот» нам рассказывается о рассечении моря и переходе Израиля через это море, при том, что, с одной стороны, согласно прозаическому тексту, море рассечено рукой Моше. С другой стороны, согласно поэтическому тексту, на самом деле это делает сам Бог: Бог воюет непосредственно с египтянами. Это говорится в «Песне на море» – Шират ѓа-Ям. Бог бросает их в море, в дальнейшем говорится: «от ветра дыхания Твоего», или «от ветра ноздрей Твоих», или «от дыхания ноздрей Твоих» – по-разному можно переводить. «Встала вода как стена, и замерзла пучина в сердце моря». Мы опять же видим некоторую перестановку акцентов, когда Моше как-бы уходит в тень, а в центр выдвигается сам Бог, воюющий со Своими врагами.
Следующий текст, который я хочу вам представить, – это текст из четвертой главы книги «Дварим», в котором непосредственным образом сравнивается Исход из Египта с Сотворением Мира. Каким образом сравнивается? Говорится здесь так: «Со времен Сотворения Мира не было события, равновеликого Исходу из Египта», т.е. эти два события равновеликие. Причем подчеркивается, что Исход из Египта в каком-то смысле доказывает всемогущество Бога: «Ибо нет такого Бога, который бы пришел на чужую территорию и забрал бы народ из среды другого народа». Бог выступает как воитель, кстати, в той же «Песне на Море» Он называется Иш Милхама – Воитель.
Понятно, что и рассказ о сотворении мира в известном смысле представляет нам всемогущество Бога, сотворяющего этот мир, но этого недостаточно. И здесь мы приходим к смычке между этими текстами, здесь я привожу сразу несколько текстов, на которые хочу обратить ваше внимание: они проливают новый свет на представление Танаха о сотворении мира. Один из текстов из книги «Йешаяѓу» из пятьдесят первой главы, где говорится так: «Воспрянь, воспрянь. Оденься силой, мышца Всевышнего, мышца Господня так, как это было в дни древности, когда Ты разбила Раѓава, убила Танина, высушила море – воды пучины великой с тем, чтобы проложить путь спасенным».
В этом же духе высказывается текст в семьдесят четвертом псалме в книге «Теѓилим»: «Издревле Бог – мой царь, который творил чудеса среди земли». Что же это за чудеса? «Ты разрушил силой Своей море, разбил голову танинов на воде, ты расколотил голову левиатану». Дальше повествуется о сотворении мира: «Тебе день, Тебе и ночь, Ты приготовил светило и солнце, Ты установил все границы земли, лето и зиму Ты создал».
И третий текст (псалом 89), который высказывается в этом же духе и прославляет мощь Бога: «Властвует над силой моря и уничтожает Раѓава». Раѓав уже упоминался в пятьдесят первой главе книги «Ишаяѓу». «Силою Своей или силой мышцы Своей рассеял Своих врагов. Тебе принадлежат Небеса, Тебе принадлежит земля, Ты создал мир и все, что в нем».
Мы замечаем, что в этих текстах, в отличие от того, что мы читаем в Торе, есть непосредственное соприкосновение мотива войны и мотива сотворения мира. В принципе этот мотив хорошо засвидетельствован, если мы обратимся к окружающим еврейскую культуру языческим культурам, то мы обнаружим, что в большинстве из них, когда речь идет о мифе сотворения мира, то этот миф всегда более или менее придерживается при этом одной и той же структуры. Сначала повествуется о рождении богов, потом о войне между богами и по следам победы, как правило молодого поколения богов, создается мир. Наиболее близкий к Торе текст, написанный на эту тему, – вавилонский эпос о сотворении мира – Энума Элиш– «В тот день, когда наверху», который именно так это и представляет. И более того, поскольку это вавилонский, т.е. семитский, текст, то в нем есть много сходных черт с тем, что упоминается в Торе, в частности, тоѓу как существо одушевленное – пучина моря – это богиня соленых вод, в этом тексте на акадском языке называемая словом Тиамат. Это однокоренное слово с ивритским тоѓу.
Таким образом получается, Тора умалчивает о мотиве войны Бога с врагами, поскольку этот мотив создает некоторую проблему: всемогущий Бог, творящий мир, казалось бы, не нуждается при этом в победе над врагами. Однако в текстах, которые находятся, так сказать на периферии, этот мотив возрождается, правда, Танах тщательно избавляется от другого мотива – мотива рождения Бога, этого он не приемлет ни в какой степени, но мотив войны появляется в виде того, что Бог – Творец воюет с теми же персонажами: с морем, с пучиной и с чудовищными его обитателями, среди которых упоминается танин, левиатан, раѓав, – персонажи, известные по крайней мере отчасти из месопотамской, а также угаритской мифологий.
Еще раз повторяю: война и сотворение связаны непосредственным образом, мир творится после того, как Бог одерживает победу над морем, иногда в более мягком варианте. Например, в книге «Ирмияѓу» говорится о сотворении мира после того, как Бог поставил морю границы. В рассказе о сотворении в книге «Берешит» говорится просто: «Бог словом Своим заставил воду сдвинуться так, чтобы образовалась суша». Но все это отражает древние мифические представления о войне.
Отсюда мы снова переходим к Египту, посмотрите, что пишут еще псалмы об Исходе из Египта. В Псалме 106 говорится: «Наши отцы в Египте не поняли Твоих чудес и восстали против Тебя, когда находились на Тростниковом море». Не очень понятно, что конкретно здесь имеется в виду, потому что Тора не так рассказывает об этом. Тора говорит о неповиновении уже после этого события, во время хождения по пустыне. Но дальше говорится в Псалме: «Он их спас, ради Своего Имени». И что же мы здесь встречаем? Поразительно, что используются практически те же выражения, которые используются в других текстах для обозначения победы над морем перед сотворением мира. Любопытно, что слово гаар имеет абсолютную параллель в угаритском эпосе. Имейте в виду, что лигор – это не просто как в современном иврите «прикрикнуть» или «порицать», а лигор – это «своим окриком заставить подчиниться», «крик, который повергает наземь»
Заметьте, что в следующем псалме 114, который я вам представляю, он входит в наш Ѓалель, говорится: «Когда Израиль выходил из Египта, то море увидело и побежало». Здесь еще говорится и про Иордан, но я буду говорить про него, когда мы дойдем до книги «Иеѓошуа». Конечно, можно все воспринять как некую метафору, но убегающее море – это образ побежденного и поверженного моря в момент сотворения мира. И сам Псалом на это намекает напрямую, потому что это происходит, когда дрожит земля. По-разному можно переводить слово хули, есть те, которые переводят его словосочетаниями «пляши земля» или «дрожи земля»: «Земля дрожит перед Богом». Но есть комментаторы, которые считают, что хули – это так же точно, как йошви (сидящий)(?) по отношению к Богу в другом Псалме, непосредственно ему предшествующем. И это эпитет, относящийся к Богу: «Перед Господином, сотворившим землю», потому что глагол хуль или лехолель в другом биньяне обозначает «сотворять». Убегающее море связано с сотворением мира.
Наконец, 136 псалом, так называемый большой ѓалель, который напрямую тоже соединяет два этих события: Сотворение Мира и Исход из Египта. Сначала он прославляет Бога за сотворение мира, как Он создает Небеса, Землю, светила и т.д. И тут же, сразу же без всякого перехода мы оказываемся в истории Исхода из Египта: «Побивший египетских первенцев и выведший Израиль из Египта». Как и книга «Дварим», так и этот наш текст соединяют непосредственно эти два мотива.
Теперь подведем некоторый итог: я хочу сказать, что Тора перерабатывает известный мотив о войне Бога с врагами перед сотворением мира. Но, перерабатывая, она его переносит и интерполирует на человеческую историю. Отныне в Торе Бог воюет не с какими-то мифическими чудовищными обитателями моря, а Он воюет с египтянами – с народом, который посмел противопоставить себя Его воле. В четвертой главе книги «Шмот» говорится: «Если ты не отпустишь моего сына первенца Израиль, то Я убью твоего сына первенца».
Таким образом миф перед нами предстает в другом виде – историческом, в том, что я называю историзацией мифа: миф о сотворении мира превращается в исторический миф. Надо сказать, что это не единственный случай. Я надеюсь, что мы в дальнейшем будем говорить об этом и увидим, что в истории с Амалеком, например, и с некоторыми другими народами прослеживается одна и та же тенденция: врагами Бога становятся те или иные народы, которые противопоставляют себя Израилю, т.е. Бог как патрон, как защитник и как спаситель Израиля воспринимает народы, воюющие с ним, как Своих врагов. Это не значит, что исходный миф, повествующий о сотворении мира, полностью исчезает, он не исчезает.
Например, есть такой стих в двадцать седьмой главе книги «Йешаяѓу», который говорит: «В конце времен Бог Своим сильным мечом поразит убегающего и извивающегося змея и убьет танина, который в море». Тора пытается убрать следы этого мифа: в момент сотворения мира никто не противостоял воле Бога. Теѓом – это просто некоторая пассивная стихия морской пучины, танины тоже упоминаются, конечно, неспроста в пятый день сотворения. Это единственные живые существа, о которых говорится, что они были сотворены не как вид. По поводу всех остальных говорится так: «Звери были сотворены по виду своему, рыбы были сотворены по виду своему и т.д.». И только вот конкретно упоминаются танины. Зачем? Как обратили внимание на это многие комментаторы, видимо, чтобы сказать: «Танины – это не такие мифические существа, с которыми Богу приходилось когда бы то ни было воевать, а это такие же точно животные, которые были Им сотворены». Но вся эта энергия и весь этот пафос войны и борьбы переносится на историю, и таким образом история об Исходе из Египта становится своего рода «ремейком» рассказа о Сотворении Мира.
Здесь я подхожу к вопросу, заданному Эмилем: мне представляется достаточно бесплодным занятием искать в рассказе об Исходе из Египта конкретные исторические реалии, и попытаться снять какое-то легендарное покрытие, чтобы обнажить реальное историческое ядро. Было ли оно или не было, повторяю, мы не можем ни подтвердить, ни опровергнуть, на сегодняшний день мы остаемся во власти довольно спекулятивных гипотез. Но в рамках библейского этоса, которым мы занимаемся, этот текст или «нарратив» является новым этапом или новым обличьем рассказа о сотворении мира, который уже переносится в человеческую историю. И таким образом Тора и Танах в целом стремятся действительно превратить Бога Израиля в исторического Бога. Из мифологического Бога, то умирающего, то воскресающего, который появляется в очень многих мифах как месопотамских, так и древнеегипетских, превратить Его в исторического Бога, который действует на человеческой исторической сцене. Для этого используется рассказ о Сотворении Мира.
Здесь я поставлю некоторую точку и готов с удовольствием выслушать ваши вопросы и замечания.
Григорий:
– Вопрос вот какой: не странно ли, что не сохранилось каких-то фольклорных свидетельств, прежде всего, еврейских, о таких серьезных событиях, как Исход из Египта и практически сразу после этого о встрече со Всевышним у горы Синай? Или же фольклор так долго не живет?
Лектор:
– Григорий, что Вы подразумеваете под фольклором? Потому что кое-кто мог бы вам сказать: то, что Тора представляет собой, содержит в себе некоторый источник народной традиции. Фольклор – это народное творчество. А что мы имеем? Мы имеем рефлексию на эту тему, содержащуюся в Торе и впоследствии внутри еврейской литературы: будь то литература внутри Танаха, будь то литература вне Танаха в эпоху Второго Храма, будь то литература хазаль – они это обсуждают. Ничего другого у нас действительно нет. Странно это или не странно, но это то, что до нас дошло, другой еврейской литературы у нас нет. Что касается литературы других народов, то повторяю: реальное упоминание об Исходе из Египта как о некоем событии появляется лишь после перевода Торы на греческий язык, когда эта история стала известна другим авторам, которые ее упоминают иногда с симпатией, иногда с крайней антипатией: будь то греческие авторы, будь то египетские авторы, будь то римские авторы. Кто-то обвиняет евреев в подлоге, кто-то достаточно благосклонно к этому относится. Все, что относится к древней эпохе, т.е. к эпохе, в которую, предположительно, мог происходить Исход, мы не имеем никаких упоминаний об этом в какой бы то ни было литературы. Это все, что я могу сказать. А что касается фольклора, то, если угодно, в чем-то фольклорные мотивы есть в самой Торе.
Александр Львович:
– Большое спасибо за исследование, я этим вопросом долго тоже занимался, потому что меня это очень сильно напрягает. Я хочу сказать на мельницу того, что нет ничего: я пытался найти имя фараона или хотя бы упоминание о нем через имя его дочки. Вот Вы очень точно заметили: есть куча египетских имен, а Бития – дочка Бога, да?
Лектор:
– Но она появляется только в (58:08) (?). Не понимаю, что здесь значится. В принципе, имеется в виду книга Хроник.
Александр Львович:
– Позже в нееврейских источниках, которые пытались что-то делать, ее зовут почему-то Бифия. Но ни один источник ни на английском, ни на французском, ни на русском языках, ни на иврите не мог по этому критерию найти имя фараона, максимум, что пишут: «Дочь неизвестного фараона». Это меня очень сильно смутило, и я понял, что это рассказ совсем другого плана, он не об Исходе из Египта, Египет здесь вообще – это духовное понятие так же, как и выход, я думаю, – это духовное понятие так же, как море – это духовное понятие. И после десятилетий исследования я понял, что читать Тору нету смысла, потому что основное сосредоточено в Исходе из Египта, как Вы сказали, а он весь эзотерический, т.е. не относится к материальному. Это первая часть моего спича.
Лектор:
– С Вашего разрешения я сразу же отреагирую. Не Вы первый, кто пытается так интерпретировать эту историю в Танахе. И в еврейской, и в христианской традициях были попытки аллегорического духовного истолкования, мистического истолкования тех или иных текстов, это вполне легитимная трактовка. Только я хочу подчеркнуть, что она отнюдь не единственная. Но я не предлагал понимать это как какие-то духовные категории, я предлагал оперировать все-таки понятием «миф» и его историзацией.
Александр Львович:
– Я Вам благодарен за ответ и согласен с Вами полностью.
Второе: в какой бы ешиве я ни пытался учиться, мне все время говорили: «Иудаизм от философии отличается тем, что у нас передача идет по Традиции. Мы вот знаем, что нам сказали, и мы делаем следующее, и так мы живем, и так мы сохранились». Теперь я всех спрашиваю: «Расскажите мне какую-нибудь Традицию об Исходе из Египта». На вопрос: «Кто такая Бития?» максимум, что мне сказали: «Это гильгуль Хавы». Второе, что меня вообще убивает, так это понятие того, что мы – не философия, не еврейское мировоззрение, а мы – это живая Традиция. Да, я могу в это поверить и жить так, а могу и не верить, потому что нет никаких рациональных подтверждений, что что-нибудь передано. И на эту же лестницу третий камень: единственное, что у нас упоминается в книгах про времена царя (не помню его имя): «В древности нашли свиток, убирая подвалы Храма. Это была пятая книга – одна, а все остальные в лучшем случае появились после Вавилона.
Лектор:
– Александр, Вы сказали очень много разных вещей, чтобы охватить их все вместе, понадобится отдельный урок. Я бы не хотел сейчас затрагивать вопросы касательно философии, из того, что мы наблюдаем в еврейских книгах, Танах и философия– это совершенно разные литературные жанры с совершенно разными целями и взглядами.
Что касается Традиции, то Традиция как таковая базируется на представлении о том, что все нам рассказанное мы принимаем на веру, а не доказываем что бы то ни было. В этом на самом деле заключается суть традиционной передачи: нам не то, чтобы представляют какие-то доказательства. Когда Иеѓуда ѓа-Леви в своей книге «Кузари» сказал: «Можно доказать стояние у Синая», что он приводит в качестве доказательства? В глазах современного человека это, конечно, не выглядит как доказательство. Он говорит: «У нас есть Традиция, передающаяся из поколения в поколение, – мы тогда стояли на Синае, это и является доказательством». Понятно, что это доказательство неэмпирическое, нерациональное и не основанное на какой бы то ни было логике, а это Традиция.
Что касается последнего из сказанного Вами, то имеется в виду царь Йошияѓу – в конце VII века до новой эры рассказывается о том, что в его время в Храме нашли некую книгу, судя по всему, действительно это книга Дварим. И тогда вроде как происходит некоторое начало канонизации этой книги, а о канонизации остальных книг мы слышим лишь во времена (1:04:08)? Что имеется в виду? в V веке до новой эры, т.е. значительно позже. Это уже другой вопрос, сейчас я в него не хотел бы входить.
Эмиль:
– Я не знаю, насколько просматривается конкретная линия в моих вопросах, но она есть. Как я понимаю, Всевышний не воюет со стихиями: ни с морем, ни с горами, ни с ветром, Он их использует, т.е. Он – Владыка. В этом смысле это не похоже на те мифы, где эти стихии изображают каких-то богов. Он борется с богами, в которых верит Египет, – это да, но показывая тем, что Он использует все, будучи Тем, Кто сотворил мир. Это все в Его власти, Он может раздвинуть море и сделать все, что угодно. Вот в этой связи это действительно проходит через сотворение мира.
Имеется один момент: больше реализма по сравнению с теми мифами, о которых можно говорить или да, или нет. И есть второй момент – поэтический язык. Когда говорится, что Он уничтожает танина и всех прочих, то под этим, как правило, в толкованиях приводятся разные метафоры, сравнения и аллегории. Например, танин – это крокодил, а крокодил – это фараон и т.д., т.е. реализм и поэзия нам известны как более поздние образования после мифов и даже после того, что было в древней Греции. Стоит ли поднимать вообще вопрос связи с историей? Конечно, для истории интересно то, что можно здесь выявить.
А Тора настолько сама в себе полна, и в этом смысле я бы хотел затронуть еще раз тему прошлого занятия. Вот Вы сказали: «В самой Торе могут быть толкования». Поскольку я говорил о связи и Традиции Устной Торы с Письменной Торой, то Письменная Тора говорит: «Что следует записывать, то записано», а Устная Тора говорит: «То, что следует быть устно, – это Устная Тора». Исходя из этого, в Письменной Торе значим каждый элемент, а все остальное остается на Устную Тору, поэтому, мне кажется, нелогично искать толкования, записанные в Торе, если она – неслучайное образование, а целенаправленное. То, что все эти истории, связанные с женами, о которых мы говорили в прошлый раз, – системные, а неслучайные – это абсолютно точно. Мы их сравниваем и толкуем, но не Тора толкует внутри себя одно через другое.
Лектор:
– Эмиль, я понял Вашу мысль. Поскольку Вы затронули сразу несколько тем, то я постараюсь кратко на них отреагировать. Первое, что касается Исхода из Египта, я все-таки убежден, что в основе рассказа об истории Исхода из Египта в Торе лежит действительно некоторая обработка мифа о сотворении мира.
Второе, я думаю, что для Торы крайне важно показать, что история Исхода из Египта является своего рода монотеистической декларацией. Неслучайно, что в четвертой главе книги «Дварим» соединены два утверждения, первое из которых: «С момента сотворения мира и до Исхода из Египта не было подобного события», и второе: «Ты узнал о том, что есть только Один Бог, другого нет», потому что подобно тому, как Бог победил своих врагов, сотворяя мир, и утвердил тем самым Свою единственную власть, так же точно Он, победив египтян на море, рассекши его, – это тот отзвук мифа о сотворении, который остался в рассказе об Исходе из Египта. «И вывел Израиль из Египта» — доказал тем самым свою мощь и способность властвовать над всем миром, потому что согласно языческим представлениям, как правило, у каждого бога была своя территория, на которой он властвовал и действовал, за пределами этой территории он уже не обладал, как правило, такой полнотой власти. А здесь говорится именно о том, что Бог ворвался внутрь Египта, совершил казнь над египетскими богами и вывел оттуда Израиль. На мой взгляд, такова основа этого мифосотворения.
Что касается предыдущего занятия, я скажу только одно предложение: «Я остаюсь при своем мнении, в данном случае я с Вами не согласен». Я считаю, что Тора толкует сама себя, и что есть такое явление как внутренний мидраш. Внутреннее толкование в Торе – это не единственный случай, мы еще будем видеть такое. Через одно занятие поговорим о книге Дварим как о мидраше, но это уже отдельный разговор.
Миша:
– Я согласен со всем сказанным. То, что миф о сотворении мира перекликается с Исходом из Египта, и два мифа перемешиваются в Теѓилим, звучит очень убедительно. А то, что описание Исхода из Египта в книге Шмот, – это миф, выглядит не очень убедительно, это больше выглядит как описание исторического события. Что меня смущает в книге Шмот? Мы вообще не очень-то и понимаем, что египтяне – это идолопоклонники, мы не знаем ни одного имени египетских богов. Когда евреи вышли из Египта, то мы знаем происходящее в Ханаане: что евреи прилепились к тамошним богам, а к египетским не прилепились. История на море вообще не выглядит как сражение Всевышнего с египетскими богами. С египтянами – да, а египетские боги находятся где-то там, их почти не слышно, т.е. вот это все выглядит странно.
Лектор:
– Миша, это ровно то, что я и хотел сказать: происходит некоторая переделка. В основе лежит представление о войне Бога с божественными и полубожественными врагами – мифическими существами, которые действительно лежат в основе мифа о сотворении. А то, что происходит в книге Шмот– это историзация мифа, это перенос, интерполяция тех же самых мотивов на историческую почву и утверждение, что Бог действует в истории. Отзвуком или эхом этого мифа является сам по себе образ моря, которое рассекается точно так же, как море рассекается в мифе о войне Бога – Творца с морской стихией. Но меняются, так сказать, артисты: вместо этих мифических существ появляется на сцене некий народ. Отзвуком этого мифа тоже звучит утверждение, что Бог совершил казнь над египетскими богами, но как ты совершенно справедливо замечаешь: «Это где-то там на периферии». А во главу угла поставлена война Бога с самими египтянами, с египетским фараоном, врагом Бога выступает человек – фараон. Это и есть то, что я называю историзацией мифа.
Миша:
– Это как анекдот про Василия Ивановича, который пытается воссоздать тогдашнюю действительность.
Лектор:
– Я не знаю анекдота про Василия Ивановича, но я еще раз говорю: это на мой взгляд, одно из тех существенных направлений, которое мы должны иметь в виду, когда мы читаем исторические тексты Танаха. Отнюдь не все, но некоторые. Когда мы будем вести разговор, например, про взятие Иерихона в книге «Иеѓошуа», мы в этом убедимся. Правда, там другая тактика – демифологизация, т.е. рассказывается антимиф, но, тем не менее, такое направление нарратива существует, и оно вполне серьезное. То, что Танах использует при изложении событий еврейской истории те мотивы, которые существуют в языческих мифах, ни для кого не тайна, это вещь известная.
А сегодня я пытался сказать, что рассказ об Исходе из Египта гораздо более плодотворно, на мой взгляд, рассматривать именно в этом ракурсе, чем пытаться реконструировать реальный Исход, каким бы он ни был, мы еще затронем эту тему в дальнейшем. Просто потому, что по крайней мере, на сегодняшний день это ни к чему не приводит: спекуляции и гипотезы остаются спекуляциями и гипотезами, не более того.
Александр Львович:
– Мой вопрос про Моше: как утверждает наша традиция, тот, кто, якобы, вывел нас из Египта, до восемнадцати лет воспитывался при царском дворе, т.е. у него было знание философии и мировоззрения Египта. Кроме того, египтяне были монотеистами, что доказано исторически. И более того, есть документ, по-моему, двадцатой династии, если я не ошибаюсь о восьмерице (?), Не знаю, что имеется в виду т.е. египтяне подходят к происходящему во время творения очень похоже на то, что у нас описано девятью сфирот. Наше монотеистическое похоже на их, и Моше, зная это, пишет свою книгу, хотя бы «Второзаконие», но может, и в остальных описано. Более того, зная названия египетских божеств, читая «Берешит», вы увидите, что они записаны прямо в первой строчке.
Лектор:
– Что я могу на это сказать? Что касается монотеизма в Египте, то это был краткий исторический эпизод во времена правления фараона Эхнатона – он же Аменхотеп IV в XIV веке до новой эры за несколько столетий до предполагаемой возможной даты Исхода. Это было очень кратко, как эпизод, поскольку сразу же после смерти фараона Эхнатона его монотеистические реформы были свернуты, по некоторым мнениям его сыном, под другим мнением его зятем – Тутанхамоном. Действительно то, что он делал, отчасти напоминает библейский монотеизм, хотя и не во всем, об этом мы в следующий раз будем говорить, в частности, у него не было идеи отсутствия образа у Бога. Всю остальную историю древнего Египта никакого монотеизма там не было, благополучно существовал политеизм до Эхнатона и после Эхнатона, т.е. эта история на несколько десятков лет.
Что касается Моше, в следующий раз мы буквально несколько слов скажем о его рождении. Что значит, что мы знаем сам по себе этот рассказ о его рождении, о воспитании во дворце фараона и о некотором пробуждении национального сознания? Мы знаем или мы не знаем? Все, что мы знаем, – это то, что нам рассказывает Тора. В какой мере мы можем воспринимать это как исторический рассказ, – вопрос подхода. Что он знал, какую философию, с чем был знаком, во-первых, реальный Моше, во-вторых, тот Моше, который изображается в Торе? Это все опять же достаточно спекулятивные материи.
Александр Львович:
– На чем же мы стоим?
Лектор:
– В свое время Фрейд написал книгу о Моше, утверждая, что Моше был египетским принцем, и был косноязычен в том смысле, что не знал иврит. Но это все опять же некоторые такие довольно вольные интерпретации, которые позволяют интерпретатору делать с текстом все, что он захочет. Что значит, на чем мы стоим? Кто стоит?
Александр Львович:
– Евреи. Вы упомянули Саадию Гаона, но он был в IX веке нашей эры.
Лектор:
– Саади Гаон был в Х веке, но это гораздо более позднее время. Что значит, на чем мы стоим? Если мы говорим о себе как о верующих людях, то мы стоим на нашей вере.
Александр Львович:
– Вере в то, что есть Один Бог? Не все люди в это верят, это уже доказано.
Натан:
– Общее замечание: мы наступаем опять на те же грабли. Наш курс называется «Историография в Танахе: между мифом, историей и мидрашом». У доктора Копелиовича есть своя модель, он ее представляет. Наше занятие – это не круглый стол, когда есть одна концепция против другой концепции. Мы здесь собираемся, чтобы понять концепцию доктора Копелиовича, и услышать факты, которые он излагает. Я не хочу никого обижать, легитимно задавать вопросы, но именно вопросы, а не споры. Может быть, мы потом устроим круглый стол.
Александр Львович:
– Спасибо, доктор, Вы очень помогли мне понять эту тему.
Лектор:
– Что касается доказательства, что Бог – Один, так это не доказано, это предмет веры. Вера во что? Вера в Исход из Египта, вера в стояние на горе Синай, вера в Божественное Дарование Торы – эти вещи не верифицированные и не нуждающиеся ни в каких доказательствах для человека верующего, человек верующий их принимает как таковые, как раз исходя из Традиции. Мы здесь не совсем этим занимаемся: у нас не теологический разговор, как правильно сказал Натан, тема курса немножко другая.
Я рассматриваю тексты, с точки зрения возможных вопросов об их историчности, кроме того, я пытаюсь понять природу текста. Для меня интересно, что этот текст нам передает, я как бы беседую с текстом. На этом мы тоже стоим, потому что испокон веков еврейская Традиция, и это я уже говорил, основывалась на том, что главным и центральным ее действием было истолкование текста. И это мне нисколько не мешает как человеку верующему: продолжать верить и принимать то, что мне предоставляет еврейская Традиция. Это может быть воспринято как определенный парадокс, а может и нет, это каждый судит по-своему, но во всяком случае, на этом мы тоже стоим.
Натан:
– Я предлагаю всем, кто хотел еще продолжить разговор, например, Эмиль, и не получил возможность, я извиняюсь, но опять же у нас есть рамки, и мы не можем из них выходить, учтите, пожалуйста, то замечание, которое я сделал по отношению к тому, что мы обсуждаем, и что мы слушаем. Наверняка имеет смысл продолжить наше обсуждение в рамках чата: есть группа «Современной еврейской философии» и т.д. Кроме того, наверное, через несколько занятий имеет смысл сделать круглый стол, который будет обсуждать вопросы веры, подходов и т.д. Это будет способствовать не тому, что мы просто как ученики сидим, слушаем, поднимаем руки и задаем наши вопросы. А можно сделать такой круглый стол, когда каждый участник сможет задать наболевший у него вопрос, который не прямо по теме того обсуждаемого, но очень связан с общими обсуждениями. А в рамках тех занятий, которые происходят сейчас, у нас есть определенные параметры.
Миша:
– У англичан есть миф про короля Артура, мифов много, а был он в реальности или нет, непонятно. Зато у французов есть песня про Роланда, который, судя по всему, был в истории и в мифе. В мифе он воевал с маврами – арабами и погиб от их руки. А в истории это были не мавры, а баски, в общем получается, что был миф и была историческая подоплека, но в мифе ее сильно переделали. Может быть, у нас также?
Лектор:
– Может быть. Единственное, что я еще раз повторяю: что в случае Исхода из Египта трудно что-либо с чем-то сравнивать. В случае с Роландом у нас больше материала, а здесь меньше, но тоже кое-что есть.
Миша:
– С королем Артуром тоже такая ситуация.
Лектор:
– В чем-то да, но это уже вопрос подхода.
Натан:
– Я предлагаю на этом сегодня остановиться. Я предлагаю также всем подумать и написать в известной вам форме: либо по Е-мэйлу, либо в Вотсапе, либо в Телеграмме, какие вы предлагаете кардинальные вопросы для возможного обсуждения за круглым столом. Это может стать таким интересным общением, которое мы будем проводить внутри этого курса. Всем большое спасибо за участие!
Это текст представляет собой не отдельную статью, а распечатку 2-й лекции онлайн курса «Историография в ТаНаХе: между мифом, историей и мидрашем».
Страница курса — http://www.lilmod.ru/kurs-istoriografiya-v-tanahe-mezhdu-mifom-istoriej-i-midrashem/
Видеозапись этой лекции находится здесь — https://youtu.be/8WJ8dSJoF44
Просьба сообщить об обнаруженных ошибках, неточностях, описках сюда – uniart.net@gmail.com