Иудаизм как синтез Божественного и человеческого

Вопрос:

• Можно часто увидеть, что религия меняет свои ответы под давлением науки, например, раньше религия понимала историю Сотворения мира буквально. Но, поскольку наука развенчала многие буквальные представления, религия перешла к тому, чтобы толковать этот сюжет аллегорически. Создаётся впечатление, что это просто интеллектуальная нечестность, желание подогнать Тору под ответ современной науки.
• А если согласиться с тем, что аллегорическое толкование допустимо — то почему некоторые места в Торе, например, рассказ о Сотворении Мира, Потопе и Вавилонской башне, вы толкуете аллегорически, — а в других местах, например, касающихся законов субботы и кашрута, требуете буквального понимания? Почему бы не толковать тогда всё аллегорически, т. е. убрать из практической жизни субботние и кашрутные ограничения?

Ответ краткий:

1. Аллегорическое толкование Сотворения Мира появилось совсем не «в последнее время под давлением науки». Такое толкование было в еврейской традиции всегда, но оно было принято среди небольших групп очень продвинутых мудрецов. А большинство, конечно, воспринимало Сотворение мира буквально. В последние столетия произошло общее интеллектуальное развитие человечества, которое позволяет сделать достоянием широких масс то что раньше было уделом небольшой группы.
2. При этом: да, иудаизм изменяется и развивается. И это вовсе не свидетельствует о якобы «интеллектуальной нечестности». Наоборот, в иудаизме есть внутренний механизм развития, когда происходит изменение представлений о мире. Это совершенно нормально и отвечает религиозной традиции. При этом традиция устанавливает также и механизм этих изменений, в рамках которого новая форма иудаизма будет ортодоксальной, т. е. полностью соответствующей традиции.
3. Вообще еврейская традиция НЕ считает, что иудаизм это только и чисто Божественное, что даётся человеку в готовом виде. Напротив: религия воспринимается как некий совместный продукт творчества Бога и человека. И поэтому нет ничего странного в том, что она меняется и развивается вместе с развитием человечества.
4. Кроме того, иудаизм рассматривает само развитие социума (и в т. ч. развитие науки) как Божественный процесс. Поэтому здесь нет ситуации когда «продвинувшийся человек действует против Бога». Но вся цивилизация рассматривается как совместный продукт, диалог Бога и человека.

Ответ подробный:

(1) Возможность для человека изменять понимание Торы (и, в частности, прочтение каких-то ее отрывков аллегорически, или изменение понимания заповедей) Напрямую связано с тем что иудаизм это не «чисто Божественная система», но совместный продукт Бога и человека.

(2) Аллегорическое толкование Священных текстов вовсе не является новым. Начиная с эпохи конца Второго Храма, когда появляется записанная Устная традиция, мы уже видим аллегорическое толкование параллельно с буквальным толкованием. И оно сопровождает всю историю иудаизма.

(3) Какие части Торы могут толковаться чисто аллегорически, а какие требуют прямого понимания? Тора делится на два слоя текстов: галахический (законодательный) и агадический (рассказывающий,  нарративный). Относительно нарративной части Торы всегда считалось, что часть этого нарратива (например, историю Сотворения мира) можно толковать также и аллегорически. И здесь изменения в понимании не составляют вообще проблему, каждый может придерживаться своего подхода.

(4) Какой объем этого нарративного слоя Торы можно толковать аллегорически, а какой нельзя? Изначально считалось, что первые главы точно можно толковать аллегорически, но где кончаются эти первые главы? Например, с Авраама уже была склонность толковать буквально. Но при этом были комментаторы, которые и Авраама, и других праотцев также толковали аллегорически. Такое было в еврейской традиции в течение всех веков: и в античности, и в Средние века, т. е. это один из классических подходов Традиции, и он появился не сегодня.

Исход из Египта уже никто из комментаторов не толкует аллегорически, потому что уже есть народ,  есть национальная история, но и здесь есть отдельные элементы, по которым возможны аллегорические трактовки.

(5) Но есть и другой слой – галахический, т. е. законодательный, относящийся к практическому пониманию заповедей. И здесь уже (а) никак невозможно аллегорическое толкование: если написано «не убивай», значит не убивай. И здесь разумеется нельзя заменить простое прямое прочтение на аллегорическое, вроде «нельзя убивать в духовном смысле, а физически убить никакой проблемы не составляет». Такого иудаизм категорически не приемлет. И также (б) нельзя просто так менять галахическое (т.е. практическое) понимание заповедей.

(6) Однако это не значит, что галахические отрывки нужно толковать буквально. Есть огромное число галахических установлений, о которых Традиция говорит, что их не нужно толковать буквально. Самый простой и всем известный пример это «око за око». Традиция настаивает, что для практической реализации этот стих нельзя толковать буквально.

(7) И поэтому Традиция очень подробно и тщательно разбирает, как именно применять каждую заповедь. Этим и занимается Талмуд, собственно, главная цель Талмуда – выяснить и согласовать применение законов Торы. Однако в Талмуде есть споры, и разные мудрецы имели разные позиции относительно того, как именно исполнять ту или иную заповедь. Еврейская традиция говорит, что все их позиции возможны, т. е. практические заповеди тоже имеют некую вариативность реализации. Нынешняя форма их реализации установилась так, потому что еврейский народ установил для себя принять именно такую трактовку. Но Традиция подчеркивает, что это не значит, что другие трактовки неверны, – они просто не применяются на практике, но в будущем могут быть изменения, поэтому Традиция хранит и изучает неприменяемые трактовки.

(8) Как ты сказали выше, простой человек не может просто так менять галахическое (т.е. практическое) понимание заповедей Торы. Однако это не означает что трактовка этих отрывков как заповедей неизменна. Санhедрин (верховный суд) имеет право, если он считает необходимым, изменить трактовку заповедей.

(9) Иногда нерелигиозные люди, которые узнают о том что Санhедрин имеет право изменить трактовку заповедей, спрашивают: «Как же это согласовывается с тем, что Тора дана от Бога? Если она дана от Бога, тогда делай, как Бог сказал! А если Тору люди придумали, тогда понятно что «сами придумали, сами переделали», но тогда это чисто человеческое. Если можно переделывать, тогда скажи, что это человеческое, и не говори, что это Божественное».

(10) Однако мы уже отметили, что иудаизм с самого начала построен на синтезе человеческого и Божественного — и поэтому противопоставление «Божественное или человеческое»  -неправильно. Это и то, и другое одновременно.

(11) Синтез Божественного и человеческого начинается уже при Даровании Торы.

Мидраш говорит, что, Первые Скрижали, с которыми Моисей спустился с горы, не могли не разбиться, потому что были чисто Божественными и не могли функционировать на земле. Потом по указанию Бога уже сам Моисей вытесал Вторые Скрижали, а Бог на них написал текст. Это была совместная деятельность Бога и человека, и поэтому они не разбились. Т. е. когда человек вкладывает свои силы во что-то, он гораздо лучше понимает суть дела, и поэтому вторые скрижали оказались «прочнее» первых: Моисей принес их, и учил по ним, и они лежали в Ковчеге Завета как свидетельство Божественного Откровения и основа его практического применения.

(12) Также и в формировании текста Пятикнижия мы видим синтез Божественного и человеческого. Првые четыре книги Торы были написаны под диктовку Всевышнего – Бог говорил, а Моисей фиксировал указания. А вот в пятой книге, Второзаконие, Моисей начинает говорить сам, и она начинается с фразы «Вот слова, которые говорил Моисей». Мидраш подчеркивает, что Моисей решил говорить сам, по собственной инициативе. И в этой пятой книге Моисей формулирует множество заповедей, вся социальная структура жизни в Стране Израиля берется в основном из книги Второзаконие.

Моисей был пророком, но статус Торы – это не просто пророчество, а прямая речь Всевышнего. Мидраш говорит, что Бог подтвердил, что Моисей все правильно сформулировал.

Но зачем было нужно, чтобы законы формулировал Моисей, почему бы Богу не сказать Самому все, что нужно? Именно потому, что Тора должна быть синтезом Божественного и человеческого. Если бы Тора была чисто Божественной, она бы не работала, она осталась бы недостижимым идеалом, хрупким, как Первые Скрижали. Если бы Тора была чисто человеческой – она не продержалась бы столь долго, не имея привязки к Небесному.

(13) И также в ТаНаХе тоже есть идея совместного творчества Божественного и человеческого.

Её хорошо видно в самом разделении ТаНаХа на то, что называется «Пророки» и «Писания». Причем писали эти книги часто одни и те же люди, скажем, пророк Иеремия написал книгу пророка Иеремии, которая входит в раздел «Пророки», и он же написал книгу «Плач Иеремии», которая входит в раздел «Писания», и это разные уровни. Т. е. не просто есть Тора, а есть то, что после Торы – и это тоже делится на два уровня.

Считается, что раздел «Пророки» – это то, что Всевышний дал пророку, и он пересказал. В отличие от Моисея, который писал диктант, пророки писали изложение — Всевышний им открыл, а они излагали понятое. Но было еще другое: пророки писали не только изложение, но и сочинение. Итак, у нас есть диктант, изложение и сочинение – это три части Танаха: Тора, Пророки и Писания. И когда пророки писали сочинения, то писали их по собственной инициативе, а не потому, что получили пророчество. Но они такие люди, что написанное ими самими тоже входит в Священное Писание, хотя на другом уровне.

Таким образом, как в Пятикнижии есть соединение Божественного (первые четыре книги) и человеческого (пятая книга Торы), так и в Танахе есть соединение того, что пророки получают, и того, что они пишут сами.

(14) Такой же принцип действовал и дальше в галахической, законодательной системе. Санhедрин (верховный суд, состоящий из самых авторитетных мудрецов Торы) мог принимать решения, обязательные для всего еврейского народа. У них был текст Письменной Торы, от которого они не могли уйти, но толковать его они имели право, хотя не всюду и не как им вздумается – знание того, что и как можно толковать, они получили по традиции. Если они считали необходимым, то могли принять то решение, которое считали нужным. Это тоже некоторый синтез Божественного и человеческого. И так во всей дальнейшей еврейской истории, всегда иудаизм – это синтез Божественного и человеческого.

(15) Есть огромный вопрос о взаимодействии этой системы с внешним миром – как традиция должна отвечать на запросы, возникающие с развитием науки, искусства, культуры, социума, государства, экономики, войны и всего прочего?

Этот вопрос по-разному решался во времена свободной еврейской жизни в своей Стране и во времена еврейской жизни в Изгнании. Надо отметить, что формализация устной традиции началась с I в. н. э. То есть Талмуд и все комментарии к нему писались в ситуации изгнания.

Ситуация изгнания — это, прежде всего, когда евреи живут не в своей Стране, но также это ситуация, когда они в своей Стране, но под чужой властью. Считается, что полнота жизни при этом не может быть достигнута: когда ты не свободен, ты не можешь жить полноценно. Даже если тебя никто не бьет, все равно ты не можешь говорить свободно, ты всегда чувствуешь свою некоторую ущербность и подчиненность. И если даже нет чего-то конкретного, что ты боишься сказать, но ты сам не можешь сформулировать какие-то мысли, утверждения из-за этого чувства опасения. Для того, чтобы продвигаться духовно и получать дополнительный Божественный Свет, совершенно необходима свобода. Эта свобода необходима и личности, и народу, поэтому народ в неволе не получает Божественного Света в достаточной степени, чтобы самовыразиться.

Есть известная фраза «Мы не рабы, рабы немы», ее смысл напоминает одну из важнейших традиций праздника Песах – рассказывать в пасхальную ночь об исходе из Египта. Слово «Песах» происходит от глагола пасах («переступил»), пасхальная жертва — это память о том, что ангел смерти переступил через дома евреев. Но мидраш толкует название праздника как два слова: пе сах, «уста говорящие». В Песах мы рассказываем пасхальную Агаду, потому что обладаем свободой. Рабы немы, а если ты вышел на свободу, твои уста становятся говорящими.

Физическая свобода связана со свободой мысли, со свободой самовыражения и всем комплексом развития человека. Поэтому еврейский народ в изгнании не мог по-настоящему воспринимать Божественный Свет и реализовывать его в своей жизни. Еврейская традиция в изгнании несет на себе отпечаток сильной несвободы в толковании.

Эта ситуация «изгнания, пусть и в своей Стране» началась в 1 в. н. э. Санhедрин существовал еще несколько столетий, и были вещи, которые Санхедрин пересматривал, но все равно не мог толковать их так свободно, как при независимости.

(16) И поэтому сегодня, когда еврейский народ возвращается в свою Страну, ситуация меняется. Внутри ортодоксального иудаизма становится возможной совершенно глобальная трансформация, которую раньше нельзя было представить.

(17) В еврейской традиции есть концепция продолжающегося Откровения. Эта концепция ранее была на периферии религиозного сознания, но сейчас все активнее возрождается. Она говорит, что «голос Бога продолжает звучать всегда».

Когда евреи стояли у горы Синай, они слышали Божественный голос с Горы. Потом этот голос звучал из Скинии, потом из Храма в Иерусалиме. Но даже когда Храм был разрушен, этот голос продолжал звучать из всего окружающего мира.

Это означает, что откровение продолжается, и мы слышим его из развития самой жизни, развития социума, культуры, науки, искусства.

Много говорил об этом р. А. И. Кук, который рассматривал светское развитие как Божественное и считал, что Традиция должна развиваться во взаимодействии со светской культурой. Мы должны не только получать Свет изнутри Традиции, но находить Искры Света вовне и интегрировать их в Традицию.

Некоторым представляется, что Бог находится только внутри религиозной традиции, и воспринимают окружающий мир как чуждый Божественному. Но Бог прежде всего сотворил мир, а не только Тору. Весь мир имеет Божественный параметр. В этом смысле светские аспекты жизни являются не менее Божественными, чем религиозные, поэтому развитие науки и культуры обязано влиять на наше сознание, на наше понимание, наши моральные установки и на то, как мы читаем Тору.

(18) Поэтому влияние науки на наше прочтение Торы — это не только допустимо, но необходимо.

Мы благодарны науке, что стали лучше понимать Тору, и да, мы теперь читаем ее по-другому. Спасибо науке — ведь она такая же Божественная часть мира, как и традиция.

(19) Однако как именно воспринимать Божественные искры из окружающего мира и как интегрировать их в традицию — это вопрос, требующий нашего творческого участия. Это часть того что «религия — это синтез Божественного и человеческого». Она была такой всегда и продолжает быть такой сегодня.

(20) Новое понимание «агадических», нарративных слоев Торы доступно всякому религиозному человеку (именно ортодоксально-религиозному: чтобы новое понимание было адекватным, нужно самому находиться внутри).

Решение новых галахических вопросов предоставлено раввинам, а каждый религиозный человек сам выбирает, какого из раввинов он хочет слушать (или же принимает галахические решения для себя) .

Но изменение общенационального понимания галахических слоев Торы (т. е. «понимание для применения», не так, как толковалось ранее) — предоставлено только Санhедрину.

(21) Пример: р. Кук писал, что, когда будет восстановлен Третий Храм, Санhедрин может пересмотреть законы жертвоприношения. Возможно, в Третьем Храме не будет животных жертвоприношений, потому что современная мораль против того, чтобы святость реализовывалось через убийство животных; и это наше «против» сегодня — это не просто развитие светской культуры, но проявление Божественного Света, который влияет на наше прочтение Торы. Поэтому р. Кук рекомендовал будущему Санхедрину пересмотреть законы жертвоприношений и предложил такое прочтение соответствующих стихов Торы, чтобы в Храме животные жертвоприношения были отменены. С точки зрения рава Кука, это нормальное развитие цивилизации во взаимном влиянии духовной и светской культуры.

(22) Согласно р. Куку, религия не должна диктовать науке, а наука не должна диктовать религии, но наука и религия должны позитивно влиять друг на друга и интегрироваться через личность религиозного человека, который занимается и Торой, и наукой. Душа этого человека — это та кастрюля, в которой можно вместе сварить эту еду. Ведь просто так морковь и картошка с водой не смешиваются, но если положить их в кастрюлю и сварить, то получится суп. Так же и наука, религия и искусство по отдельности выглядят совершенно разными, но в душе человека они переплетаются в единый комплекс. У каждого своя душа и своя кастрюля, и каждый по разному рецепту готовит этот суп. Вся жизнь — это и есть обучение искусству приготовления вкусного для тебя супа из ингредиентов, которые внешне друг другу противоречат.

Здесь и происходит синтез Божественного и человеческого.

—————————————

Благодарность Анатолию Гуревичу, Андрею Уваркину и Михаилу Соколовскому за помощь в создании и в редактировании.