Новые статьи

Израиль и Мидьян: враги или история любви? Кем был Билъам?

Курс «Историография в ТаНаХе: между мифом, историей и мидрашем», д-р Давид Копелиович, лекция #4

Gustav Jaeger — Bileam Engel

Лектор:

– Добрый вечер! Как сказал Натан, мы начнем с ответа на вопрос, который задала участница наших лекций: можно ли видеть историзацию мифа в рассказах о создании Скинии, где есть много разных технических подробностей: как строится Скиния, из чего она состоит. Скиния – это Мишкан. Тем же вопросом можно задаться касательно строительства Храма. Я отвечу кратко: что касается Скинии, то я думаю, что, несомненно, ответ положительный, но не в том отношении, что вот эти реестры технических деталей каким-то образом являются переработкой мифа, а в нечто ином. Еще в классическом комментарии замечено наличие связи между строительством Скинии, с одной стороны, и с сотворением мира, с другой. Есть различного рода идеи о том, что Храм является своего рода микрокосмом – отражением всего мира, но помимо этого есть просто чисто текстуальные переклички между сотворением мира и строительством Храма. Так, например, используются те же самые формы, те же самые глаголы. Скажем, там говорится: «Закончена была вся работа по Мишкану, точно также, как и «И завершены были небеса и земля» Сейчас я процитирую из тридцать девятой главы книги Шмот: «И увидел Моше всю работу, и вот, сделали они ее; как повелел Господь так сделали они; и благословил их Моше», и это звучит очень близко к тому, что мы читаем в первом рассказе книги Берешит, где говорится: «И видел Б-г все, что Он создал, и вот хорошо очень». В этом смысле действительно можно видеть здесь своего рода историзацию мифа, но опять же определяя миф так, как мы его определили: рассказ о сотворении мира как некоторый миф, который переносится на историческую почву. Я сейчас не задаюсь вопросом о достоверности этой исторической почвы, но это уже взаимоотношения между людьми, а не вещи, конкретно связанные с действиями Бога по сотворению мира или какие-то другие действия, а то что, происходит конкретно в народе Израиля, связанное с его историей, с Исходом из Египта и т.д. Это тот момент историзации мифа, на который я действительно могу здесь указать. Надеюсь, что на этот вопрос я ответил, если будет еще какой-то вопрос, то в продолжении можно будет эту тему дальше как-то развивать.

Учитывая, что на прошлом занятии у нас разгорелась довольно бурная дискуссия, я кое-что не успел. Завершая тему прошедшего занятия, я хотел бы сейчас сказать, что в самом конце того файла, который я показывал в прошлый раз, есть разговор о рождении Моше, и мы все хорошо знаем эту историю. Как описано в Торе про рождение Моше: как он был скрыт какое-то время, как потом его положили в корзинку на берег Нила среди тростников, как потом его нашла дочь фараона и т.д.

А здесь я просто привел весь этот отрывок от начала и до конца, так вот любопытно, что очень похожая история рассказывается про рождение Саргона аккадского в III тысячелетии до новой эры. Шарру-кин – так правильно произносится имя Саргон по-аккадски, т.е. праведный или правильнее сказать: «Шарру-кин – устойчивый и могучий царь Аккада». В сказании о нем от первого лица рассказывается о его рождении: «Мать моя – жрица, отца я не ведал, брат моего отца в горах обитает. Град мой Азупирану, что лежит на брегах Евфрата. Понесла меня мать моя жрица, родила меня в тайне, положила в тростниковый ящик, вход мой закрыла смолою. Бросила в реку, чтоб меня не затопило. Подняла река, понесла меня к Аки – водоносу. Аки-водонос багром меня поднял, Аки-водонос воспитал меня как сына. Аки-водонос меня садовником сделал. Когда садовником был я, Иштар меня полюбила, и пятьдесят четыре года на царстве был я».

Предполагать какое бы то ни было прямое влияние этого сказания на текст Торы затруднительно: между ними пролегло довольно большое время. А скорее речь идет опять же о некоем «бродячем» или о параллельном мифе: о том, как рождается герой, а герой рождается таким вот образом. Кстати говоря, похожая история впоследствии рассказывалась в Персии про Кира Великого. Не говоря уже о том, что пусть немножко с другими подробностями, но тоже есть некоторое подобие о том, что произошло с Ромулом и Ремом – основателями Рима.

Этим я хочу сказать то же, что я говорил и в прошлый раз: есть некий мотив, имеющий такой бродячий характер, и он переносится из текста в текст, из культуры в культуру. Опять же прошу понять меня правильно: я не задаюсь сейчас вопросом о том, как было на самом деле, как именно родились Моше и Саргон. Даже если какие-то детали отражают реальное историческое зерно, мы все равно не можем это не верифицировать, не опровергнуть, потому что речь идет о таких событиях, которые либо принимаются на веру, либо нет, но в любом случае не доказуемы. Но сам по себе факт такого параллелизма свидетельствует о том, как историзируется миф. Миф как некоторый постоянно бродячий сюжет, который циркулирует. Как миф о сотворении мира, как миф о Потопе, который вхож в различные культуры, точно так же и рассказ о рождении героя – царя или в случае с Моше – законодателя, пророка, избавителя. И этот рассказ обладает определенными константами, в частности, в данном случае константа заключается в том, что мать, во-первых, держит в тайне рождение сына, и во-вторых, потом относит его на берег реки, кладет в корзину или в ящик и бросает его в реку. Кто-то этот ящик или эту корзинку находит, потом воспитывает ребенка, и так рождается герой. Таким образом миф историзируется, т.е. переносится на историческую почву. Это тот довесок, который я хотел добавить к обсуждению прошлого занятия. Сегодня у нас будет другая тема, но если у кого-то есть короткий вопрос на эту тему, то его сейчас можно задать, если нет, то мы пойдем дальше.

Эмиль:

– Такой же мотив мы видим и русской сказке, когда ребенка посадили в бочку?

Лектор:

– Да, конечно, есть. На самом деле фольклорные мотивы очень тесно связаны с мифологическими, о об этом писал, например, такой исследователь как Владимир Пропп – о мифических корнях волшебной сказки, это тоже встречается.

Наша сегодняшняя тема двойная, если мы успеем ее охватить, но перенесем частично на следующий раз. На этот раз мы пойдем противоположным путем: мы пойдем от текста, и через текст мы придем к каким-то размышлениям. Тема о взаимоотношениях Израиля и народа Мидьяна. Почему именно это я избрал в качестве одной из тем? Конечно, можно было найти в Торе и другие темы, связанные с историей, с мифом, с мидрашем. Но дело в том, что отношения между Израилем и Мидьяном ом покрыты некоторой тайной и носят достаточно амбивалентный характер. С одной стороны, Мидьян устойчиво позиционируется как враг Израиля, как народ, который всячески вредит Израилю в разные периоды его истории. В частности, в Торе в книге Бемидбар, в книге Чисел Бог велит Моше отомстить мидьянитянам. Это, с одной стороны. А с другой стороны, мы знаем о том, что есть, прежде всего, такая базисная история, как приход Моше, бежавшего из Египта, в Мидьян, где он находит убежище, спасает дочерей мидьянского жреца Итро и женится на одной из этих дочерей и рождает от нее сыновей. А потом Итро приходит к горе Синай в тот момент, когда там находится народ Израиля, произносит торжественную речь, из которой следует, что он понимает, что Бог Израиля сильнее всех других богов и приносит Ему жертвы. И более того, неожиданно рассказывается о том, что Итро в каком-то смысле является законодательным реформатором: он дает некоторый важный совет Моше, благодаря которому тому удается создать юридические структуры – местные суды так, что ему самому, Моше, не надо судить всех одновременно.

Это заставляет нас задаться вопросом: чтобы значила вот эта двойственность и амбивалентность? Я назвал это так «Израиль и Мидьян – враги или история любви?», воспользовавшись названием романа Башевиса Зингера. Здесь я привел текст о том, как Моше приходит к Итро, как женится на Ципоре, и у него рождается первый сын, которого он называет Гершом. Вслед за тем следует история о том, как Моше, будучи пастухом у Итро – у своего тестя, приходит к горе Синай, которая находится относительно недалеко. Мы сейчас немножко поговорим о том, где исторически находился Мидьян как народ. В общем недалеко от этого места. И именно там происходит теофания – явление Бога. Там Моше впервые встречается с Богом, который назовет себя Богом Израиля.

Дальше Моше отправляется в Египет. Вслед за тем, я привел здесь вот эту самую историю, где Итро приходит к горе Синай, и после того, как Моше ему рассказывает, что с ними случилось, Итро благословляет Бога Израиля и говорит: «Я теперь знаю, что Господь сильнее всех других богов». Дальше объясняет он это не очень ясным образом: довольно отрывочной фразой, которая сейчас для нас не столь существенная. Он приносит жертвы, и они вместе с Моше вкушают некоторую культовую трапезу.

Кроме этого, в книге Бемидбар рассказывается еще одна довольно любопытная история, и, хотя там упомянут не Итро, а человек, которого зовут Ховав Бен Реуэль – хотен (зять) Моше, здесь мы оказываемся немножко в такой ситуации «вилки». Дело в том, что в книге Шмот отцом дочерей называется Реуэль, то мудрецы на основании этого и других мест вывели, что у Итро было семь имен. Впрочем, существует другой комментарий, который говорит: «Реуэль был дедом, а Итро – отцом Ципоры», но так или иначе вот здесь появляется еще один персонаж – Ховав – сын этого Реуэля. И Моше предлагает ему идти вместе с Израилем в Землю Обетованную. На что тот отвечает: «Я не пойду, я отправлюсь обратно к себе в землю». Это очень похоже на действие Итро, который после того, как дал Моше этот юридический совет, тоже отправляется к себе обратно домой в свою землю. Моше пытается уговорить его и говорит о нем очень лестные слова, называя его «нашими глазами»: «ты нас вел». Это при том, что постоянно подчеркивается: «Тот, кто вел Израиль по пустыне, был Сам Бог в форме облачного и огненного столбов». А здесь вот Моше говорит: «Если ты пойдешь с нами, то всем, что Бог делает нам, мы поделимся с тобой».

На самом деле, начиная с этого места, картина резко меняется и Мидьян выступает в совершенно другой роли. В главе о Билъаме, который является следующей темой нашего рассмотрения, рассказывается о том, что сначала мидьянские старейшины вместе с моавитянскими послами были отправлены Балаком – царем Моава, имя отца которого – Ципор, очень напоминает имя жены Моше – Ципоры. Так вот они отправляются к Билъаму с тем, чтобы уговорить его прийти и проклясть Израиль, т.е. мидьянитяне в этом участвуют.

Кроме того, в двадцать пятой главе в конце недельного раздела Балак рассказывается о том, что один из глав колен Израиля совокупился с мидьянитянкой, что воспринимается как страшный грех. До этого рассказывается о том, как Израиль блудит с моавитянскими женщинами, которые склоняют Израиль к язычеству, к идолопоклонству. И вот здесь тоже это кончается все тяжким мором, и положение спасает только лишь внук Аѓарона – Пинхас, который убивает и этого человека – главу колена Шимона, и мидьянитянку, которая была с ним. За что получает от Бога вечный Завет – коѓэнство – священничество. А Бог потом говорит: «Нужно всячески досаждать мидьянитянам и искоренять их, потому что они досаждают вам своими кознями». Затем в тридцать первой главе описывается война с мидьянитянми, в результате которой погибает Билъам. И Моше требует не проявлять какого бы то ни было милосердия и снисхождения в том числе и к женщинам Мидьяна.

Во всяком случае у нас есть еще две истории, в которых мидьянитяне появляются. Одна в истории с войной, которую ведут Двора и Барак в книге «Шофтим» против царя Хацора и его полководца. Там для нас существенно и интересно, что в качестве помощницы Израиля выступает женщина по имени Яэль, о которой объясняется здесь, что она была женой некоего Хевера, который отделился от сыновей Ховава – тестя Моше. Таким образом получается, что она, пусть косвенно, но все-таки связана с мидьянитянами: она здесь играет позитивную роль. В то время, как в другом рассказе о войнах Гидона в книге «Шофтим» как раз мидьянитяне е являются жестокими врагами, которых необходимо разгромить.

Итак, я кратко обрисовал ситуацию, над которой теперь мы попытаемся поразмышлять. Но для этого мы, прежде всего, должны задаться вопросом: а что-нибудь нам вообще известно о мидьянитянах? Кое-что известно, но не так много, как хотелось бы. Известно, что это был кочевой народ, кочевье которого в основном располагалось более-менее на границе северной части аравийского полуострова. Любопытно, что в Танахе, по крайней мере, несколько раз мидьянитяне по сути дела отождествляются с ишмаэльтянами. Классический пример – это история Йосефа, где до конца непонятно, и над этим раздумывают комментаторы: кто купил Йосефа у братьев, кто привел его в Египет, кто продал его Потифару – вельможе фараона. Потому, что там меняются названия: иногда называются ишмаэльтяне, а иногда мидьянитяне. Комментаторы находят способ как-то разделить между ними и объяснить, что была целая цепочка передач, но по простому смыслу ощущение, которое возникает, состоит в том, что в общем ишмаэльтяне и мидьянитяне – это одна и та же этническая группа.

Интересно еще и то, что согласно книгам Млахим и Диврей ѓа-Ямим у одной из жен Давида – Авигаиль был муж, которого звали Етер. И в книге Диврей ѓа-Ямим он называется Етер ѓаишмаэли. Почему я это упоминаю? Потому что имя Етер очень похоже на Итро. А тут к нему еще приставлен эпитет «ѓаишмаэли», он – ишмаэльтянин. Для интересующихся, тех, кто захочет взглянуть, это первая часть книги Диврей ѓа-Ямим, вторая глава, семнадцатый стих – там, где генеалогические списки. Там говорится: «Авигаиль родила Амасу, и отец этого Амасы – Етер ѓаишмаэли».

Кроме того, мы уже упоминали историю про Гидона, и там говорится: «После того, что Гидон победил мидьянитян, он взял большой трофей. У них были золотые украшения в виде подвесок для носа и для ушей, потому что они ишмаэльтяне». В целом ряде текстов мы видим некоторое отождествление Ишмаэля и Мидьяна. И более того в книге Берешит есть рассказ о том, как Авраѓам берет себе в жены некую женщину по имени Кетура, от которой рождаются разные сыновья. Если посмотреть на то, что это за сыновья, то, судя по другим текстам Танаха, они в основном принадлежат к разного рода кочевым арабским племенам, в том числе среди них упомянут Мидьян.

Видимо, Мидьян представлял из себя некоторое кочевое племя, по этническому своему характеру близкое к арабским кочевым племенам той эпохи. Все, что нам известно о мидьянитянах, – это где-то с XIV по Х века до новой эры – как раз то время, которым мы сейчас занимаемся. В частности, известно о них то, что они были большими специалистами по нахождению и обработке меди, что явствует из археологических находок. Они были своего рода такими древними геологами, занимались обработкой и продажей меди, и вообще торговали. В истории с Йосефом они как раз выступают в роли торговцев, которые везут всякие вещи для продажи, о них там красиво упомянуто.

Но что интересно для нас особенным образом – то, что известно о религии древних мидьянитян. Дело обстоит следующим образом: есть египетские надписи времен XIV века до новой эры – времен Аменхотепа III – отца будущего Эхнатона. В них он упоминает различные земли, в частности, кочевников, которые досаждают Египту, и они называются словом шасу. Шассу – это такие кочевники-разбойники, нападающие на цивилизованные страны. Он там приводит различные названия земель этих шасу, в частности, страну Шассу Сэир – то, что Тора называет еще словом «Эдом». А еще земля Шассу – Юд-ѓ-вав вблизи от этого места. Что такое Юд-ѓ-вав? Судя по всему, это Имя Бога, которое чрезвычайно похоже на Имя Бога Израиля – Юд-ѓ-вав-ѓ.

Еще дополнительный момент, который известен опять же из нескольких археологических артефактов, состоит в том, что, судя по всему, мидьянитяне были теми, которые называются иконокластами, т.е. они уничтожали изображения богов. В частности, в районе Тимны в XII веке до новой эры находился древнеегипетский храм богини Хатхор, и когда египтяне оттуда ушли, он был разграблен и фактически уничтожен. И на это место пришли работавшие до сих пор на египтян мидьянитяне. Все изображения Хатхора и других богов были испорчены и разломаны, т.е. вот эти два момента очень интересны: Имя Бога и запрет на то, чтобы каким-то ни было образом Его изображать. Кстати, культовые места мидьянитян отличаются тем, что это статуи, и ничего другого нет: никаких изображений или рисунков.

Теперь я хочу обратить ваше внимание на наличие целого ряда текстов в Торе и в Танахе, которые говорят о том, где произошло Богоявление – теофания. Как правило, это поэтические тексты. Один из них – это «Зот ѓа-Браха», книга Дварим 33. Названные здесь точки – это южные точки, близкие как раз к тому месту, где находился исторически Мидьян. В другом месте песни Дворы говорится так: «Когда Господь шагал из полей Эдома, тогда дрожала Земля и Небеса истекали». И кончается этот отрывок так: «это Синай».

Еще один приведенный мной здесь текст – это текст из пророка Хавакука, который тоже описывает теофанию таким вот образом:  «Бог из Теймана придет». Что такое Тейман? Буквальное значение этого слова в библейском иврите – юг. Если наше лицо обращено к востоку, то восток называется Кедэм, т.е. то, что впереди. Запад называется Ахарит, т.е. то, что сзади. Тогда юг – справа – это Тейман или Ямин, а север – слева и часто называется Смоль. Например, есть такое выражение: «Смоль лэ Дамесек» – «к северу от Дамаска». Вот такая существенная деталь, что в наиболее древних текстах, которые в поэтической форме рассказывают об явлении Бога, все это связывается с этим южным районом.

Дополнительная последняя точка, на которую я хочу вам указать перед тем, как мы попытаемся сделать некоторые выводы, состоит в Имени Бога Израиля. Непроизносимое имя Бога Израиля, которое согласно еврейской Традиции, произносилось раз в году первосвященником в Йом Кипур в одном единственном месте, объясняется. При этом оно немножко меняется по форме, хотя, видимо, это одно и то же Имя. Моше, встретившись на Синае на горе Хорев с Богом, будучи послан в Египет за тем, чтобы вывести оттуда народ Израиля, задает Богу вопрос: «Каково Его Имя?» И Моше объясняет Богу свой вопрос: «Если меня спросят, Кто тебя послал к нам? То я должен сказать им Имя». И Бог называет ему имя: Эѓйе ашер эѓйе – «Я буду…, который буду…». И дальше говорит: Эѓйе шлахани элейхем – «Я пребуду» послал меня к вам»

Что значит это Имя? Как правило, и это Имя, которое все-таки произносится, и производная от этого же корня юд-ѓ-вав-ѓ связывались этимологически с корнем «ѓая» на иврите или «ѓава» на армейском, которое обозначает «быть» или «существовать». Таким образом пытались объяснить вот эту фразу Эѓйе ашер эѓйе, как что-то обозначающее вечное бытие: «Я буду, который буду». Или мидраш переносит это на почву взаимоотношений с Израилем: «Так, как Я был с вами до сих пор, так Я буду с вами всегда». Но тут есть одна проблема: нигде Имя Бога таким образом не объясняется, и сама по себе идея вечного бытия озвучивается в гораздо более поздней литературе как некоторое характерное свойство Бога Израиля – как вечное бытие. Такая в общем философская идея на самом деле напрямую не озвучивается ни Танахом, ни Торой.

Был исследователь каирской гинизы, Танаха и арабских текстов, его звали Шломо Гойтейн. В свое время он написал статью о значении Имени Бога. Он обращает внимание на две детали, первая из которых состоит в следующем: когда Имя Бога все-таки интерпретируется, то интерпретируется Оно так — посмотрите в десяти заповедях, где как раз говорится о том, что нельзя служить другим богам, говорится:  «Не покланяйся им и не служи им». И дальше говорится: кана  шмо, т.е. Его Имя – «Ревнитель». Это говорится в тридцать четвертой главе книги «Шмот» в четырнадцатом стихе. Таким образом получается, что сама Тора интерпретирует имя Бога в связи с понятием «ревности». В каком смысле с понятием «ревности»? Это как раз разъяснено Торой очень хорошо: Израилю нельзя поклоняться другим богам ни при каких условиях, потому что это вызывает ревность Бога, и не зря взаимоотношения между Богом и Израилем в Танахе неоднократно изображаются в виде метафоры взаимоотношений мужа и жены. Муж, который, естественно, ревнует свою жену в том случае, если она уходит к другому. Так вот уход к другим богам равносилен супружеской измене, поэтому Тора не акцентирует утверждение, что других богов нет как таковых. В книге Дварим поясняется, что другие боги даны в служение другим народам, а Израилю ни при каких условиях нельзя поклоняться другим богам.

Все это соединяется таким образом, что как раз в арабском языке есть глагол «ѓавая», у которого есть целый ряд значений, но все они так или иначе связаны с каким-то эмоционально-повышенным тонусом, и одно из этих значений как раз – ревновать. Что предлагал здесь Гойтейн? Как правило, имена вообще отражают наиболее древней пласт культуры, и имя Бога следует этимологизировать, исходя из диалектов семитских языков не северо-западных, т.е. арамейского, иврита и ханаанских диалектов, а южных. А южные – это как раз разнообразные арабские диалекты, в том числе, возможно, один из диалектов, на котором говорили мидьянитяне.

К чему нас приводит такой мой обзор? Это приводит нас к изначальному вопросу: Израиль и Мидьян – враги или история любви? Есть нечто общее в истории Израиля и Мидьяна. Это общее мы можем только нащупать, у нас очень мало на самом деле реальной исторической информации о Мидьяне: она есть, но ее в общем недостаточно. Но вот эти обстоятельства, связанные с религиозным сознанием о том, что Бог является с юга, как раз из того района, где находились евреи, вышедшие из Египта, и где более или менее близко от этого места находился Мидьян. Что Имя Бога, судя по всему, этимологизируется как раз-таки исходя из южных диалектов языков, а не северо-западных. То обстоятельство, что земля Мидьян называется в египетских надписях землей Шасу – юд-ѓей-вав. И, наконец, последнее, что мидьянитяне не терпели никакого изображения богов и считали себя обязанными уничтожать эти изображения.

Все это наводит на размышления какой-то исходной глубинной внутренней связи между Израилем и Мидьяном. Я совершенно не пытаюсь намекнуть здесь на влияние в ту или другую сторону, я говорю просто об общности, о том, что есть некоторый общий культурный генофонд. Видимо, это общее культурное наследие каким-то образом связано и с тем, что географически народ Израиля и народ Мидьян, а в какой-то момент своей истории соприкоснулись и были вместе, вполне возможно. Я говорю это опять же без нажима, а только в виде вполне возможной истории о родстве между Моше и семьей Итро, которая отражает в каком-то смысле вот эти исторические древние отношения между двумя народами и их глубокую связь.

Мы будем впоследствии, через одно занятие, говорить о том, как заселялся Ханаан Израилем. Эта связь приходит к своему концу, судя по всему, в тот момент, когда Израиль перестает кочевать, когда Израиль, оказавшись в Ханаане, начинает вести оседлую жизнь, а мидьянитяне так и остаются кочевниками: для сравнения — нечто подобное сегодняшним бедуинам. И вот тут начинается история общего наследия, если угодно, история любви, которая постепенно перерастает в историю вражды. Это уже происходит в более позднее время и исторически более верифицировано, когда племена кочевников, не только мидьянитян, в той же книге Судей вместе с мидьянитянами упоминаются и другие кочевые племена, которые нападают на поля Израиля, уничтожают их, подвергают их разорению и подчиняют себе в результате эти крестьянские хозяйства Израиля. Появляется такой человек как Гидон, который ведет войну с мидьянитянами, и с помощью Бога ему удается их разгромить.

Пример, который я сейчас приведу, конечно, совершенно из другой области, и не то, чтобы является явной аналогией, но что-то говорящее, по крайней мере, нам касательно истории России и ее взаимоотношения с монголо-татарской ордой. Эти взаимоотношения тоже сочетали в себе, с одной стороны, отношения вражды, а с другой стороны, вследствие постоянной близости происходит какое-то соединение и смешение. Но это в качестве такой далекой аналогии, я совершенно не настаиваю на ней. Это то, что я хотел вам рассказать на тему об отношениях между Израилем и Мидьяном, сейчас я думаю, самое время задать вопросы всем желающим. Напоминаю, что установленный нами регламент составляет три минуты.

Тимофей:

– У меня несколько вопросов. В книге Бемидбар, по-моему, говорится о практически тотальном уничтожении Мидьяна, т.е. там остались только маленькие девочки, если я не ошибаюсь, но тем не менее, потом этот народ снова появляется на исторической сцене. Как им удалось восстановиться? И второй вопрос: на каком языке мидьянитяне говорили?

Лектор:

– Пожалуй, я начну со второго вопроса: он более легкий, поскольку на него однозначного ответа нет, исходя из того, что до нас не дошло ни одного письменного документа, который бы был продуктом мидьянской культуры, поэтому некоторые полагают, что у них не было письменности, как у арабов до ислама. Эпоха Аль-джахилия считала, что существовала только устная культура. Но предполагается, что мидьянский язык был одним из диалектов арабского, и в этом смысле он был тоже, конечно, южно-семитским языком. И поэтому вся линия, связанная с именем Бога, в объяснении через арабский, получает какое-то обоснование, именно исходя из арабского лингвистического ореола.

Что касается Вашего первого вопроса, то на него довольно трудно дать какой-то исторический ответ. Конечно, можно сказать, что остались девушки, от которых потом каким бы то ни было образом происходит народ, но это повисает в воздухе. Тот же самый вопрос вы можете задать по поводу амалекитян. Например, рассказывается, что Шауль уничтожил всех амалекитян, остался только царь амалекитян Агаг, и его тоже все равно потом убивает пророк Шмуэль. Но тем не менее, через несколько глав в конце первой книги Шмуэля вдруг рассказывается, что Давид воюет с амалекитянами. При том, что есть некоторая видимая последовательность текста, как некоторое повествование, начинающееся с сотворения мира, и кончающееся разрушением Храма, тем не менее, это не то, чтобы все эти тексты представляют собой исходно единый пласт. В нем есть много разных устных и письменных Традиций, которые на каком-то этапе соединялись. И поэтому то, что один текст может рассказать об уничтожении народа, а другой текст, что называется, вдруг рассказывает о том, что народ живет и здравствует, в общем неудивительно, такие вещи бывают, т.е. один текст не обязан отчетом другому.

Есть ли еще какие-то вопросы? Если вопросов нет, то я пока начну вторую тему, которая косвенным образом связана с Мидьяном, и это тема Билъама. Билъам – это персонаж Торы, который появляется в книге Бемидбар, и как впоследствии отмечают комментаторы, он – единственный в своем роде пророк-инородец. Все пророки, которые описываются в Танахе, – это так или иначе израильские пророки, а тут пророк-инородец. Не то чтобы не было у других народов пророков, конечно, были, но Танах их не упоминает, за исключением этого Билъама. Это уже вызывает вопрос: почему именно он? Забегая немножко вперед, скажу, что это единственный персонаж Торы, о котором есть реальное внешнее свидетельство. У нас нет каких бы ни было однозначных внешних свидетельств, скажем, о Моше, об Авраѓаме, Ицхаке, Яакове, Йосефе, которые бы их упоминали, хотя имена известные в различных канонах. Действительно есть имена такие, как Авраѓам, Биньямин, Йосеф, они встречается, но не в связи с конкретными людьми, которые описываются Торой.

А вот как раз Билъаму в этом смысле повезло. И мы в конце нашего разговора о Билъаме зададимся этим вопросом: почему именно так? До нас дошла древняя надпись, примерно, VIII века до новой эры, которая упоминает о Билъаме, как о пророке, который каким-то образом там контактирует с пришедшими к нему людьми. Это, что называется в качестве такой заставки, я сейчас открою приготовленный мной файл, связанный с Билъамом, и мы посмотрим, что нам известно о Билъаме. Прежде всего, я указываю на то, что Билъам появляется несколько раз именно в связи с мидьянитянами. Балак – царь Моава посылает к нему своих послов, среди них старейшины Мидьяна. Кроме того, в книгах Бемидбар и Йеѓошуа дважды упоминается: «Билъам принял смерть от меча вместе с царями Мидьяна во время войны Израиля с Мидьяном».

Не до конца понятным образом связывается фигура Билъама с тем самым провалом – грехопадением, которое происходит у израильтян в степях Моава с моавитянскими женщинами, и потом у главы колена Шимона с женщинами Мидьяна — потом скажем, как это впоследствии соединяется в мидрашах В самом этом рассказе Билъам не упоминается, Билъам упоминается перед этим рассказом. Но вот в стихе из книги Бемидбар утверждается, что, когда Моше упрекает израильтян, что они пощадили жен Мидьяна, он говорит: «Эти женщины по слову Билъамаа как раз и привели к грехопадению – мору в Израиле». Любопытно наметить эту связь между Билъамом, Мидьяном и Моавом.

Теперь второй момент, который мы, видимо, уже будем разбирать в следующий раз, – это некое развитие в образе Билъама, потому что любой, я думаю из нас, кто читает рассказ о Билъаме в Торе, который находится в недельном разделе Балак с двадцать второй по двадцать четвертую главы, не может не почувствовать некоторую неоднородность этого образа. С одной стороны, он выступает как достаточно самостоятельный и уверенный в себе пророк, с другой стороны, он ведет себя как шаман и в то же время декларирует свою полную зависимость от воли Бога, потому что сам он ничего не может. И, наконец, в знаменитом рассказе об ослице Билъама он подвергается явной насмешке: ослица видит больше, чем хваленый пророк Билъам.

Кроме того, в одном из текстов Билъам называется таким достаточно ругательным словом косэм в том же самом стихе из книги Йеѓошуа, где говорится о его смерти. Кроме того, есть ряд текстов, которые стремятся представить его, как злодея и нечестивца, который все время мечтает о том, как бы навредить Израилю. Я привел здесь тексты из книг Бемидбар и Дварим, впоследствии это еще больше усиливается в мидрашах, в раввинистической литературе у мудрецов. Видимо, в начале следующего занятия мы должны будем соединить все эти нити и сравнить Билъама с тем Билъамом, который предстает в надписи Билъама из так называемого места Дир-Алла. Дир-Алла – то место, которое называется в Танахе Суккот в Заиорданье. Надпись была найдена в 60-е годы, ее мы будем уже, видимо, читать в следующий раз.

Наше время подходит к концу, сейчас самое время задать вопросы и по теме, связанной с Билъамом, и вообще по теме, связанной с сегодняшним занятием.

Эмиль:

– Есть ли действительно какие-то основания полагать наличие какой-то исторической связи между Билъамом, который в Торе, и Билъамом в надписи, про которую Вы говорите?

Лектор:

– Я думаю, что да, оба называются Билъам Бен Беор, хотя там надпись не на иврите, а судя по всему, на одном из диалектов армейского языка, я ее приведу в переводе. Но, судя по всему, это одно и то же лицо, по крайней мере это никем не подвергается сомнению.

Эмиль:

– Можно ли вывести хронологию, что было раньше, а что было позже?

Лектор:

– В каком смысле: раньше или позже?

Эмиль:

– Сначала было упоминание в Торе, и потом кому-то присвоили это имя, или наоборот?

Лектор:

– Я не думаю, что кому-то присвоили это имя, а надпись VIII века до новой эры. Я не стану сейчас входить слишком глубоко в датировку текста Торы, это очень сложный вопрос. В любом случае, мы знаем, что настоящая письменность на территории Иудеи и Израиля как раз развивается в VIII веке до новой эры, так что в смысле времени тексты более или менее параллельны. Я думаю, что между ними нет никакой взаимозависимости, каждый из них рассказывает по-своему об одном и том же лице. Мне думается, но это я буду обосновывать в следующий раз, что Тора в известном смысле реагирует на известные ей традиции о языческом пророке по имени Билъам Бен Беор. Не на эту надпись, а на известные в тот момент существовавшие связанные с ней традиции.

Матвей:

– Читал в Википедии, что, возможно, курды являются потомками мидьянитян?

Лектор:

– Этот вопрос немножко не в моей компетенции, я все-таки не этнограф, но надо будет посмотреть, на чем такое утверждение основывается. Чтобы такое утверждать, нужно знать гораздо больше о судьбе народа, называемого Мидьян, а мы практически ничего о нем не знаем: он исчезает, растворяется, может быть, среди арабских племен, которые населяют аравийский полуостров, а возможно, на каком-то этапе уничтожаются, трудно сказать. Я с трудом себе представляю наличие какого-то серьезного этнографического исследования, которое бы связало именно курдов с мидьянитянами, т.е. мне оно представляется в высшей степени сомнительным.

Лектор:

– Я только хочу сказать по поводу следующего занятия: одну его часть мы займемся образом Билъама, а вторая часть будет посвящена теме «Книга “Дварим” как мидраш».

Натан:

– Хорошо, тогда давайте на этом закончим. Спасибо большое всем за участие!


Это текст представляет собой не отдельную статью, а распечатку 4-й лекции курса. Видеозапись лекции находится здесь – https://youtu.be/-EemAwpVdVw

Просьба сообщить об обнаруженных ошибках, неточностях, описках сюда –
 uniart.net@gmail.com

Больше

Пинхас Полонский

Родился в 1958 г. в Москве. В 1975 — 1987 гг. был активистом подпольной еврейской деятельности в СССР, преподавателем иудаизма, одним из основателей образовательного центра «Маханаим». После многих лет "отказа" в 1987 г. репатриировался в Израиль, где продолжил учиться и преподавать в Бар Иланском и в Ариэльском университете. На сегодняшний день опубликовал более 25 книг по еврейской традиции и философии, из которых наиболее известны:    * молитвенник "Врата Молитвы"    * монография "Рав А.И.Кук – личность и учение"    * "Еврейский взгляд на христианство – 2000 лет вместе"    * "Израиль и человечество – новый этап развития" (по материалам р. Ури Шерки).    * Материалы на английском и иврите "Библейская Динамика" – главная работа, которой он занимается последнее десятилетие. Подробнее - ru.wikipedia.org/wiki/Полонский,_Пинхас ppolonsky@gmail.com cell +972.54.665.8902

Статьи на эту тему

Напишите Ваше замечание

Back to top button