Кем был Билъам? Книга Дварим как мидраш

Кем был Билъам? (2-я часть)

Добрый вечер всем присутствующим!

Мы начнем с заявленной темы, касающейся Билъама. Прежде всего я вам покажу надпись из библейского Суккота, которая была найдена в 1967 году, когда произошла Шестидневная война. Мы прочтем эту надпись и соотнесем ее с Билъамом из нашего Текста Торы. Надпись дана в переводе на русский язык, я ее взял из учебника введения в библеистику открытого Университета, который я в свое время редактировал. Как я вам уже говорил, надпись написана на каком-то из диалектов арамейского языка, он не очень легко идентифицируется, но вы можете увидеть, не обращая внимания на то, что написано, там были свои требования транслитерации имен, но это Билъам сын Беора. Давайте прочтем:

«1. И пришли к нему боги ночью…

2. И сказали Билъаму сыну Беора…
3. И встал Билъам утром…
4. И поднялся народ его к нему, (и сказали) Билъаму сыну Беора: что постишься ты, (и что) плачешь?
5. И сказал им: садитесь, и скажу вам… Пойдите, посмотрите на деяния богов; собрались
6. и предстали духи на собрании и сказали (Ше)гер… зашей и закрой небеса, там тьма, а не

7сияние… ласточка, журавль… орел, и голос коршуна кличет… мучение и несчастье… цапля, воробей, орлы,

9. голубь и птица. Там, где овец гонят посохом, зайцы будут есть.
10. (Не) будут пить вина из чаш. Слушайте поучение…
11. Возьмут тебя (?) к искусникам».

Там, где знаки вопроса, это значит, что на самом деле не удалось четко реконструировать написанное. Дело в том, что надпись дошла в очень обрывочной, разбитой и фрагментарной форме. Ее составляли постфактум, т.е. это все было непростым занятием. Продолжаем:

«11. Возьмут тебя (?) к искусникам, плакальщице, составительнице мирры и жрице.

12. Носящему пояс… кушак, кушак и кушак…».

Непонятно, почему это слово повторяется.

«13. И услышат глухие издалека.

14. и все видят несчастье Шегер и Иштар…».

Есть две комбинации этой надписи, вторая комбинация совсем трудно понимаемая и совсем обрывочная, которая говорит не то о любви, не то о смерти. Мы сейчас даже не будем обращать внимание на вторую комбинацию, достаточно посмотреть на первую.

Слушательница:

– Извините, пожалуйста, я пропустила, откуда эта надпись?

Лектор:

– Надпись была найдена в Заиорданье. Такое место в Иордане, которое называется Дир-Алла, и это место совпадает с библейским танахическим Суккот. В частности, в том месте проходил Яаков. Найдена надпись была в 1967 году, она была написана чернилами на штукатурке, и дошла в очень испорченном виде. Трудились над ее реконструкцией, составили две комбинации, не до конца понятно, какая связь между этими комбинациями.

Слушательница:

– Какого времени эта надпись?

Лектор:

– По-видимому, конца VIII века до новой эры. Впрочем, это не означает, что традиции, которые в этой надписи отражены, тоже этого времени, они могут быть и более ранними. Но сама надпись датируется, исходя из химического анализа и палеографии концом VIII века до новой эры. Мы видим, что даже не до конца понимая происходящее, здесь описывается какое-то тревожное событие. Видно, что Билъам сын Беора получает сообщение от богов, которые приходят к нему ночью, а утром он встречается с народом. Народ задает ему вопрос: почему он плачет и постится. Он объясняет им что-то не очень ясное, но достаточно угрожающее: «Видимо, боги собрались наказать за что-то народ Билъама». Что это за народ Билъама, сказать трудно, но как мы видели в прошлый раз в Торе, Билъам, с одной стороны, связывается действительно с Арамом, а с другой стороны, он погибает вместе с мидьянитянами, т.е. до конца его идентификация непонятна. Надпись, повторяю, написана на одном из диалектов арамейского языка.

Очевидно, что, видимо, ожидается то ли засуха, то ли голод. «Зашей и закрой небеса» – видимо, эта метафора связана с тем, что не будет дождя. Кстати говоря, Шегер – это имя божества, которое известно нам и из Торы, только оно не используется как божество, а это вроде как потомство быков. «Шегер и Иштар» – это имена богов, которые в Торе переосмысливаются и превращаются во что-то сельскохозяйственное, скотоводческое. И, видимо, описываются какие-то знамения здесь: «Ласточка, журавль, орел, голос коршуна кличет». Судя по всему, мы должны так понять, что все это наводит беду и горе. И то, что говорится дальше, очевидно описывает будущие несчастья и будущий голод: «Не будут пить вина из чаш. Нужно оплакивать». Мы читаем про плакальщиц и что-то такое, что «носит пояс, кушак и кушак». Трудно очень сказать, на армейском написано: Хешев, хешев, хешев – слово, которое появляется и в Торе при описании одежды первосвященника. Такова эта надпись. Повторяю, что вторая комбинация еще менее понятная, в ней упоминается какая-то любвеобильная дева: не будет, видимо, свадеб: «Не войдет жених, смерть, черви, труп». Очевидно, что такие слова описывают какие-то несчастья, но все это очень обрывочно.

Что же мы из этого можем для себя вывести? Мы из этого для себя можем вывести, прежде всего, то, что на древнем востоке, в частности, как раз в тех местах, где находились такие народы, как Моав, Амон, Арам было известно имя Билъама сына Беора. Он был некий провидец, пророк, к которому обращались за разъяснениями. Это немножко напоминает то, как к пророку Йехезкелю в одноименной книге приходят старейшины народа и просят его сказать слово Бога. Вот этим здесь занимается Билъам, предрекая тяжелые времена. На самом деле само по себе явление пророчества на древнем востоке нам хорошо известно из разных мест. Например, из такого города Мари, который находился рядом с Евфратом, на территории современной Сирии. И там, примерно в XVIII веке до новой эры в текстах этого города Мари появляются разные пророческие фигуры. Есть более поздние пророчества: аккадские и ассирийские. Асирийские пророчества, например, времени царя Ашшурбанапала, это VIII век до новой эры – достаточно поздние, т.е. сам по себе феномен пророчества на древнем востоке засвидетельствован хорошо.

Что важно для нас в нашем контексте, – то, что Билъам сын Беора – это единственная фигура пророка, который упоминается в Торе. И поэтому мы должны задаться вопросом: почему это так? Хотя, например, мудрецы еврейской традиции, Хазаль, говорят о большем количестве пророков инородцев, чем один. Есть известные тексты, в которых упоминаются, например, такие фигуры из Танаха, как друзья Иова и они называются в Талмуде пророками. И сам Иов тоже называется пророком. А в Танахе Билъам – это единственный инородный пророк, что, конечно, наводит на некоторые размышления, т.е. очевидно, что Танах в целом не признает пророчество вне Израиля. Пророки в Танахе – это специфическое израильское явление и явление израильской веры, хотя, повторяю, есть немало преемственности и связей между библейскими пророчествами и теми пророческими текстами, которые дошли до нас с древнего востока. Правда надо отметить, что нигде, кроме Танаха, нет больших пророческих книг, таких, которые вошли в наш канон.

И вот я еще раз возвращаюсь к вопросу о том, почему же все-таки Билъам бен Беор был специально упомянут в Танахе? Я сейчас выскажу некоторое предположение и готов буду выслушать ваши вопросы и замечания на эту тему. Мое предположение состоит в следующем: если Тора упоминает Билъама, это значит, что он настолько значимая и выдающаяся фигура в культурном контексте того времени, что его просто невозможно не упомянуть. До нас дошла только одна – вот эта надпись из Дир-Алла, которая упоминает Билъама бен Беора. Но, судя по всему, действительно был такой вот очень значимый образ, который, может быть, подобно Ханоху был всячески использован разными народами в их культовых и просто литературных текстах, поэтому Танах не может его не упомянуть.

Но как он его упоминает? Это интересно, и я вам сейчас открою тот файл, который представляет описание Билъама в Танахе. Очевидно, что это описание в целом, конечно, отрицательное, с этим, я думаю, никто не станет спорить, однако, это отрицательное описание неоднородно. С одной стороны, есть притчи Билъама, написанные поэтическим текстом, где в общем, если не знать всю нарративную канву, он предстает как настоящий провидец и пророк. Он называет себя провидцем – Гевер штум-hаин (иврит 15:36), что значит Муж с проницающим оком, слушающий слова Бога (иврит 15:45). Он видит Бога и видения Бога. И он произносит некие тексты, достаточно энигматичные, которые содержат в себе определенные пророчества или какие-то намеки, иллюзии на какие-то события прошлого и, может быть, будущего, с точки зрения самого Билъама, упоминает разные народы. И в самих этих текстах нет ни малейшего ощущения, что есть какой-то «червь» в Билъаме, что он проблематичная фигура. Этот червь заползает в тот момент, когда мы читаем нарративную рамку, а в нарративной рамке, как мы хорошо знаем, рассказывается о том, что Билъам был нанят Балаком – сыном Ципора, царем Моава с тем, чтобы проклясть Израиль. Но проклясть Израиль ему не удалось, вместо этого Бог вкладывает в его уста благословение.

В этой связи я сделаю очень маленькое отступление. Был задан вопрос после предыдущего занятия: кто он этот Билъам? Если он язычник, то почему он обращается к Богу Израиля или не обращается? Кто такой Элоѓим? Шадай? В Торе это, как правило, разные обозначения Бога – Творца, и Он же – Бог Израиля, тем более что в нарративных текстах Он называется и четырехбуквенным Именем. Мы видели, что в надписи Билъама к нему приходили боги, и он рассказывал о том, что собираются сделать Иштар и Шегер. Но, судя по всему, Торе очень важно подчеркнуть, что и Билъам в результате признает над собой власть Бога Израиля. Опять же повторяю, исходя из его притч и пророчеств, проблема не акцентирована до конца. Он просто произносит некоторые пророчества, переданные ему, по его словам, Богом, и благословляет Израиль (иврит 18:26). Но в нарративной части он, несомненно, оказывается вынужден делать то, что ему говорит Бог Израиля: Бог Израиля вкладывает в его уста необходимые слова. И к неудовольствию Балака – сына Ципора, царя Моава Билъам произносит благословение, а не проклятие. В каком-то смысле он высмеивается как пророк, являющийся на самом деле своего рода такой марионеткой, которая по своей воле не может пальцем пошевелить.

В еще большей степени это, конечно, проявляется в рассказе об ослице. И хотя все построено таким образом, что есть некоторая последовательность нарратива: сначала Балак посылает своих людей к Билъаму, тот вначале не принимает предложение, а потом принимает и идет. Вслед за этим следует история с ослицей, потом Билъам приходит к Балаку – царю Моава. Потом происходят вот эти попытки проклясть Израиль, которые оканчиваются благословением. Но на самом деле достаточно очевидно, что эта новелла об ослице носит такой вставной характер, без нее повествование тоже очень бы легко прошло: если вы попробуете прочитать нарратив о Билъаме, опустив историю об ослице, то нарратив нисколько не пострадает. Какова же цель все-таки этого нарратива? Она достаточно очевидна: тут уж Билъам полностью выставляется на смех. Оказывается, что его ослица видит больше, чем он – хваленый пророк: она видит ангела, который стоит на дороге и не пускает, а он не видит. Посему пророческое реноме Билъама оказывается совершенно пошатнувшимся. И более того, постепенно складывается Традиция, которая подчеркивает, что он был не пророком, а колдуном. Например, в книге Йеѓошуа говорится: «Билъам ѓа косэм». И это почувствовали очень хорошо мудрецы, которые сказали: «Вначале он был пророком, а в результате стал колдуном», т.е. как бы понижен в звании.

Эмиль:

– Вы высказали такую мысль, не знаю, насколько она для Вас важна, что редакция Торы примерно совпадает со временем жизни Билъама, т.е. конец VIII века до нашей эры. И Вы сказали, что причина того, что он упоминается в Торе в том, что Билъам был таким довольно-таки значимым то ли человеком, то ли образом, но Тора не могла его обойти именно поэтому. Правильно ли я Вас понял, что Тора его ввела в Текст, потому что он исторически был, и люди его знали? У меня такой вопрос: люди, читающие читали Тору близко к этому времени или после этого времени, ассоциировали прочитанное с историческим Билъамом, потому что в Торе это время совершенно другое? Обозначенное время в Торе – это тысячелетия, которые разделяют момент между тем, когда эта надпись была найдена, и когда он был введен в текст Торы.

Лектор:

– Давайте уточним. Кстати, я ни слова не говорил о редакции Торы и о времени жизни Билъама. Но уж если мы говорим, то вроде как по Торе получается, что Билъам – современник Моше. Те попытки, которые делались как-то датировать Исход из Египта, говорили все время о конце XII века, надпись Билъама – это VIII век, т.е. это не тысячелетия, а все-таки около четырехсот лет. Во-первых, я ничего не сказал о редакции, а во-вторых, о тех, кто читали текст Торы, восприняли его. Что значит читали? В разное время читали по-разному. Вопрос: если мы перепрыгнем в эпоху Второго Храма, когда текст Торы очевидно канонизируется, то что-нибудь было известно из древневосточных источников о Билъаме сыне Беора? Ответ: мы не знаем. Именно потому мы не знаем, что в отличие от Ханоха, которого я тоже упомянул, и в связи с которым создается масса всевозможных текстов как раз в эпоху Второго Храма, по поводу Билъама до нас дошла только эта надпись VIII века до новой эры. По большому счету, мы не знаем, что было известно еврейским читателям о Билъаме сыне Беора, помимо того, что написано в Торе, мы просто этого не можем определить, у нас недостаточно материалов.

Но я допускаю, что, скажем, в эпоху Первого Храма Билъам бен Беор был известен в нашей ойкумене, независимо от того был ли он историческим лицом или литературным образом, а, может быть, и тем, и другим вместе, но я думаю и подтверждаю свою мысль, что именно вследствие его значимости, именно вследствие того, что он был не какой-то рядовой фигурой, он был введен Торой в свой нарратив. И можно сформулировать так, что при этом происходит деконструкция этого образа, т.е. он переворачивается и начинает работать против своего культурного контекста, из которого он вышел. В конечном счете он высмеивается, и в некоторых текстах подчеркивается, что он еще и злодей. В каком смысле злодей? В Танахе не употребляются по отношению к нему слова «Билъам ѓа раша»», но есть некоторые тексты, из которых можно понять, что он не просто согласился за деньги проклясть Израиль, а в общем делал это в охотку.

Эмиль:

– Я бы не хотел сейчас говорить о толковании образа Билъама в Торе, это совершенно другой вопрос. Вы считаете, что образ Билъама – это некое нарицательное? Я считаю так, что есть прототип, который использован в Торе. Или Вы считаете, что все-таки Тора в какой-то мере является историческим каким-то документом одновременно тоже? Соотносится ли Тора с историей чисто нарицательно для своих идей как эпос, или для нее важно именно то, что реальность исторических образов не чисто нарицательная, а какая-то историческая тоже?

Лектор:

– Я понял Ваш вопрос. Я не думаю, что это нарицательный образ, а думаю, что это вполне конкретный образ. Что касается «исторического», то я осторожно пользуюсь этим словом. В каком смысле историческим? Мы не можем доказать реальное существование человека – пророка по имени Билъам бен Беор, жившего в такое-то время в таком-то месте. Но мы можем доказать другое, что существовали культовые литературные религиозные традиции, которые рассказывали о таком пророке – о таком человеке. И эти традиции, как вообще свойственно традициям, кочуют, они были известны, видимо, и в народе Израиля. В конечном счете этот человек попадает в Тору.

Несмотря на то, что Вы говорите о своем нежелании заниматься сейчас толкованием образа Билъама в Торе, я все же скажу буквально несколько слов, потому что это существенный момент. Ибо Билъам становится действительно знаковой фигурой и в литературе мудрецов, которая сравнивает его то с Авраѓамом, то с Моше, подчеркивая с одной стороны, что он является их антиподами. В трактате Авот, например, говорится: «Авраѓам и его ученики и Билъам и его ученики несут в себе ровно противоположные черты». А с другой стороны, есть тексты, которые сравнивают Билъама с Моше, и иногда говорятся такие вещи, что по степени пророческой силы Билъам нисколько не уступал Моше, а некоторые говорят, что в чем-то даже обладал определенными свойствами, которые были недоступны и самому Моше тоже.

Есть огромное количество драшот про Билъама в литературе мудрецов, но при том, что они готовы признавать пророческую величину Билъама, эти драшот, как правило, его представляют или злодеем и испорченным человеком, или колдуном, или человеком, который выражает своим существованием ненависть по отношению к Израилю. Более того, отмечу уже в скобках, есть основания полагать, что в некоторых драшот, так по крайней мере некоторые исследователи считают, Билъам становится не столько нарицательным образом, сколько теологическим, и сквозь драшот о Билъаме просвечивает время от времени то напряжение, которое существует между еврейскими мудрецами и христианскими авторами: те и другие используют Билъама с целью атаковать своих противников и соперников.

Подводя итог нашему обсуждению, касающемуся Билъама, я еще раз говорю: нет сомнения, и для мудрецов опять же это было очевидно, что Билъам – фигура особая. Вплоть до того, что в талмудическом трактате Бава Батра, где задается вопрос: кто написал какие книги Танаха, про Моше сказано: «Моше написал свою книгу “Парашат Билъам” и “книгу Иова”», т.е. главы, связанные с Билъамом, выделяются в особое произведение, которое, с точки зрения талмудических авторов, создает Моше, чтобы полемизировать с таким вот образом иноземного пророка. Повторяю, это единственный иноземный пророк в Танахе, другого нет, и, видимо, я бы сказал так, что Торе было важно на определенном этапе столкнуть силу израильского пророчества с силой инородного пророчества, которое существовало и было известно. Ей было очень важно подчеркнуть, что даже если существует это пророчество, то в конечном счете служит рупором Бога Израиля, даже если сам пророк этого не хочет. И в конечном счете это обращается на пользу народа Израиля, и как бы снимается языческий ореол, т.е. Тора не представляет себе, что может быть пророк, который обращается к другим богам, тогда это уже вообще никакое не пророчество, а очевидная и заведомая ложь – подделка. В книге Дварим упоминается такого рода возможность и подчеркивается: «Такой пророк очевидно – не пророк. Пророк может говорить только от имени Бога Израиля».

Эмиль:

– Я абсолютно согласен со всем, что Вы сейчас сказали. Но у меня остался вопрос: кто-то из всех пророков, о которых Вы говорили, и даже сам Моше, упоминает историческую реальность Билъама или нет?

Лектор:

– Я не знаю, что Вы называете исторической реальностью, но есть один пророк, который упоминает Билъама, – это пророк Миха. И уж коли Вы спрашиваете, то я процитирую это место. Пророк Миха – это современник Йешаяhу бен Амоца, который жил в конце VIII – в начале VII века до новой эры, т.е. фактически современник нашей надписи, о которой мы говорили. Шестая глава книги пророка Миха вошла в «Афтарот», и вот Миха говорит так: «Народ мой, вспомни, что планировал сделать Балак – царь Моава. И что ответил ему Билъам сын Беора в местах от Шитим и до Гильгаля?» Это места, которые действительно упоминаются в книге Бемидбар и в книге Иешуа потом. Дальше Миха говорит: «С тем, чтобы узнать спасение Господне». Ничего больше о Билъаме он здесь не сообщает, очевидно, что Миха знает Традицию о взаимоотношениях Билъама и Балака, которая описана в Торе. Можно осторожно предположить, что Миха, наверное, имеет в виду попытку Балака нанять Билъама, чтобы проклясть Израиль. Он этого прямо не говорит, но надо полагать, что эти Традиции были известны. К сожалению, никто больше из пророков Билъама не упоминает.

Эмиль:

– Да и это упоминание говорит об упоминании в Торе, это та же самая Драша Торы, он из Торы берет идею Билъама.

Лектор:

– Он никакую идею здесь не берет, а просто задает риторический вопрос: «Вспомни, что планировал Балак, и что ответил ему Билъам?»

Эмиль:

– Этот вопрос касается того, как это описывается в Торе, а не нечто внешнее.

Лектор:

– Если Ваш вопрос относился к тому: упоминает ли кто-либо из танахических авторов какие-то внешние источники, в которых рассказывается о Билъаме, то ответ однозначный – нет.

Есть ли еще у кого-нибудь вопросы по поводу Билъама, пожалуйста, задавайте, хотелось, чтобы какая-то интеракция состоялась и с другими участниками тоже.

Александр Львович:

– Меня очень интересует история с ослицей и Ваша ее интерпретация. Пожалуй, это самое большое доказательство, что это очень большой пророк, потому что он общался с животным на их языке. Может быть, я ошибаюсь, или еще есть кто-то из пророков, кто общался с животными? По-моему, нет, это такая тонкость, которая для меня лично показывает, что это величина, помимо того, что наши старцы пишут: «Это величина не ниже Моше». Еще были колдуны в Египте, с которыми Моше тоже состязался. Я думаю, что уровень состязаний не меньший, чем с Билъамом.

Лектор:

– Дело в том, что не Билъам разговаривает с ослицей на языке животных, а ослица разговаривает с Билъамом на языке человека. Это то, что здесь написано.

Александр Львович:

– Это, как и вся Тора – иносказательно.

Лектор:

– Этого я не знаю. Александр, я хочу Вам сказать: когда мы так говорим, мы должны иметь в виду такую очень важную вещь, что всегда есть место для альтернативного объяснения.. И поэтому, когда Вы говорите про иносказание, то это возможная интерпретация. Например, Рамбам так толковал очень многие тексты в Торе.

Александр Львович:

– Физиологический голосовой аппарат животного мира, который способен воспроизводить человеческую речь, известен только у одной породы попугаев.

Лектор:

– Да, но Тора – не учебник зоологии.

Александр Львович:

– Хорошо. А Ворон же разговаривал с Ноахом?

Лектор:

– Этого мы не знаем.

Александр Львович:

– Но как? Тора же описывает!

Лектор:

– Тора не описывает этот разговор.

Александр Львович:

– Ну, там пояснение или еще что-то.

Лектор:

– Есть толкование. Но есть еще одно знаменитое место, где животное разговаривает, – это, конечно, история в Райском Саду, где разговаривает Змей.

Александр Львович:

– Это другой уровень. Но если Вы Райский Сад тоже принимаете, как реально описанный в Торе, тогда и Первый человек имеет руки и ноги?.

Лектор:

– Помимо возможности интерпретировать что-то как иносказание, есть еще очень много разных возможностей, я вовсе не хотел сказать, что это происходило в реальной действительности, я хочу сказать, что здесь описана некоторая история. Историю в Райском Саду я определяю, как миф в том значении этого слова, которое мы дали на первом занятии.

Александр Львович:

– Некоторый рассказ о том, чего мы не знаем, не понимаем и никогда не будем.

Лектор:

– И это тоже, но помимо прочего, это некоторое воспроизведение размышлений о бытии, но не философское, а в нарративной форме. Это то, что называется миф. Что касается рассказа об ослице, то я бы определил этот жанр как притчеобразную сатиру. Рассказчика здесь не столько интересует, реально или нереально разговаривала ослица, сколько…

Александр Львович:

– Я понял Вашу идею и хотел бы вставить, что осел – это хамор, а хамор – это наш эгоизм, наша материальность.

Лектор:

– Только здесь не хамор, а атон. Заметьте, что речь идет об ослице, которая называется словом атон, а не хамор. Опять-таки утверждение, что хамор – это наша материальность, – тоже один из возможных путей понять те или иные аспекты.

Александр Львович:

– Это так же, как Христос въехал на белой Ослице. Вся Тора такая, в Торе нет других мест.

Лектор:

– И что из этого следует?

Александр Львович:

– Или вы ее изучаете как исторический факт, или как метафизический. Нельзя же начать книгу читать на немецком языке, а потом, когда вам угодно, вы говорите: «Нет, это китайское слово».

Лектор:

– Есть метафизическое прочтение, есть историческое, а есть еще литературное. Я предлагаю литературное прочтение текста, дабы понять, что текст мне говорит. В данном случае, литературно анализируя текст про ослицу, я понимаю, что передо мной сатирический текст, который высмеивает Билъама.

Александр Львович:

– Весь Текст Торы сатирический?

Лектор:

– Нет, только рассказ про ослицу и Билъама. Про весь текст Торы я вовсе не говорил такого.

Александр Львович:

– Есть такой рассказ «Муму», где Герасим утопил Муму, – это же литературное переживание. Если так говорить, то важно его переживание, которое не описано. Вот это называется литературное воздействие. И здесь на меня литературное воздействие оказывает высота Билъама: он понимает язык животных. Ведь неважно, он разговаривает с животным или животное с ним разговаривало, главное, что литературно. Как мы будем рассматривать Тору? Как литературу, как Откровение, как трансформацию Божественного Откровения, или вообще, как документ, составленный во времена Второго Храма?

Лектор:

– Александр, текст Торы чрезвычайно емкий и многоликий, не зря мудрецы говорили, что у Торы семьдесят лиц. Рассматривать Тору можно на разных уровнях и по-разному подходить к Тексту. Единственное, что на мой взгляд, необходимо проявлять максимальную осторожность и максимальное уважение.

Александр Львович:

– Я бы назвал это трепетом. Я бы не лез в этот разговор, но как только появились такие слова как «юмор» и «насмехаться», я возмутился, потому что нет такого в Торе. Тора – это то, как нам жить, и что будет с нашей жизнью.

Лектор:

– Это вопрос спорный: есть такое в Торе или нет. На мой взгляд, такое там есть, и Тора опять же – текст очень многообразный. Тора может рассматриваться и восприниматься как Божественное Откровение человеком верующим. Тем же верующим человеком Тора может в другой ситуации восприниматься как текст, который взывает к интерпретации и к пониманию его именно как текста. Тора может читаться и исследоваться и как текст, который, возможно, отражает определенные исторические реалии, все это вполне возможно. Я рад что история с Билъамом вызвала такой диалог и такой спор, но я подчеркиваю снова, что те прочтения текста, которые я вам предлагаю, не являются единственными, текст можно читать по-разному. И то, что вы предлагали: иносказание, метафизическое прочтение – это тоже одно из возможных прочтений. Разумеется, есть и мистическое прочтение, каббалистическое мистическое прочтение истории о Билъаме, которая, скажем, описана в Зоѓаре и других текстах. Есть масса возможностей, поэтому мое прочтение так или иначе было связано с теми вопросами, которые мы затрагиваем в рамках курса, а курс все-таки занимается вопросом взаимоотношений текста, истории, мифа и мидраша.

Александр Львович:

– Наверное, я ушел в сторону, в любом случае я Вам благодарен за то, что Вы ведете эту передачу, и лично для меня это очень важно.

Лектор:

– Спасибо. Перед тем, как мы начнем следующую тему, есть ли у кого-то какие-то короткие вопросы?

Эмиль:

– У меня такой технический вопрос: Вы будете говорить о сопоставлении Иова и Билъама?

Лектор:

– Я не собирался говорить о сопоставлении Билъама и Иова, я упомянул, что есть драшот Хазаль, которые ставят их друг рядом с другом, называя того и другого пророком, но это немножко выходит за рамки нашего дискурса сейчас. Я не ставил это целью своего разговора о Билъаме, потому что сравнивать Билъама можно и с Моше, и с Авраѓамом, и с Иовом, и с другими персонажами. В любом случае Иов в самом Танахе напрямую провидцем или пророком не называется.

Книга “Дварим” как мидраш

Сейчас я все-таки начну следующую тему, которую я заявил. Двигаясь дальше, мы перейдем к книгам ранних пророков. Так вот последняя такая глобальная тема, связанная с Торой, – это, конечно же, пятая книга Торы Дварим, которая, несомненно, стоит особняком среди книг Торы, прежде всего потому, что она представляет собой в целом – в своей большей части речь Моше от первого лица: он говорит с народом Израиля по окончании скитаний по пустыне. Помимо общей нарративной рамки, где говорится о самом Моше, и нескольких вставок в середине, где тоже это говорится не от имени Моше, в целом речь построена таким образом: Моше обращается к Израилю, находящемуся еще у горы Синай, с требованием начать движение по запланированному пути уже после оглашения приговора, связанного с преступлением разведчиков. Моше вслед затем упоминает несколько ключевых моментов истории Израиля, начиная с Исхода из Египта, и вплоть до данного момента, подчеркивая при этом, с одной стороны, милость Бога, а с другой стороны, неоднократную неверность и неблагодарность Израиля. После чего начинаются законы, которыми мы в рамках нашего курса заниматься не будем. И заканчивается эта речь Моше благословениями и проклятиями в случае соблюдения или несоблюдения Завета с Богом и некоторым напутственным словом, которое Моше обращает к коленам Израиля, то, что называется Биркат Моше – благословением Моше, которое в каком-то смысле является определенной параллелью благословения Яакова в конце книги Берешит.

Хотя я не собирался специально говорить об этом, но сама по себе такая структура известна нам. Любопытно, что именно так строились политические договоры на древнем востоке. Такого рода договоры известны нам из хеттских источников и из более поздних ассирийских источников. Когда заключается договор между царем и его вассалом, подчиняющимся ему, то это строится именно так: сначала рассказывается история взаимоотношений, из которой следует необходимая обязанность вассала подчиниться и соблюдать волю своего господина, вслед за тем идут условия договора, так сказать, сухая или законная его часть, а потом благословение или проклятие в случае соблюдения или несоблюдения этого договора.

Один из очень крупных исследователей Танаха во второй половине ХХ века Моше Вайнфельд написал большую книгу по-английски на эту тему, в которой он как раз сопоставляет строение и некоторые идеи книги Дварим с этой формой составления договоров. Только вместо политического договора, здесь перед нами заключение Завета между Богом и народом, аналога которому как раз в древних восточных текстах нет. Но нас будет здесь интересовать главным образом другая сторона книги Дварим, а именно то обстоятельство, как пересказывает Моше историю Израиля с момента исхода из Египта. Мы убедимся в том, что есть довольно серьезные отличия от того, что рассказывается нам в книгах Шмот, Бемидбар, от того, что пересказывает, казалось бы, Моше в своей речи.

И хотя я предложил заголовок «Книга Дварим как мидраш», но, когда мы почитаем эти Тексты, мы зададимся вопросом о том, как определить взаимоотношения этой книги с текстами, к которым она отсылает нас. Перед тем, как мы почитаем первый такой Текст, я упомяну, что книга Дварим в отличие от других книг Торы, судя по всему упоминается, хотя и не называется прямо, в книге Царей. Там рассказывается такая история: Уже за несколько десятилетий до разрушения Иерусалима и Храма (54:13), т.е. в самом конце VII века до новой эры царь Йошияѓу – последний сильный царь Иудеи отдает приказ произвести некоторые ремонтные работы в Храме. И во время этих работ находят книгу, которая называется словами то сефер ѓанимца, то сефер ѓабрит, т.е. “найденная Книга” или “Книга Завета”. Эту книгу ему приносят, и он ее читает. Прочтя эту книгу, он разрывает одежды в ужасе и в горе. Созывает весь народ, тех, кто находится в Иерусалиме, и заключает вновь Союз между народом и Богом, причем знаком и условием этого Союза является эта книга».

После чего рассказывается о некой всеобъемлющей реформе, которую царь Йошияѓу производит. И судя по тому, как описывается эта реформа, возникает сильное ощущение, что речь идет о книге Дварим, потому что в основе этой реформы лежит отрицание какой бы то ни было возможности служить Богу вне Храма в Иерусалиме. Йошияѓу уничтожает все местные святилища, на самом деле до него уже это начинает делать его прадед Хизкияѓу, а он довершает эту работу. Дело в том, что одной из идей, которые явно озвучиваются в книге Дварим и нигде больше в Торе в явной форме, является идея о том, что Богу служить можно только в одном месте, которое Бог изберет. По этому поводу есть спор между евреями и самаритянами, в котором наша Традиция утверждает, что подразумевается Храм в Иерусалиме, поскольку написано: Ѓашем ивхар, т.е. изберет. В Торе написано: «Изберет», потому что еще не избрал. А в самаритянском Пятикнижии в этом месте это исправляется на: бахар – «избрал», и соответственно утверждается, что здесь подразумевается Шхем. Шхем действительно появляется в книге Дварим, упоминается там, но мы будем исходить все-таки из еврейской Традиции, которая подразумевает избрание Иерусалима. Во всяком случае, судя по всему, так и понимает эти слова Йошияѓу.

Можно сказать, что мы касаемся здесь удивительного звена еврейской истории: первое очевидное свидетельство канонизации священного Текста. Рассказ о том, как некая книга Торы становится обязывающим Текстом. Можно, конечно, предположить, что это и Пятикнижие – пять книг Торы, но это напрямую из рассказа не следует. А то, что в основе всего лежит явно книга Дварим, – это очевидно, и это вторая особенность этой книги, если мы сравниваем ее с остальными книгами Торы.

Сейчас Тексты мы уже читать не успеем, почитаем их в следующий раз, но, по крайней мере, я вам покажу, о каких текстах идет речь. Может быть, вы даже прочтете их заранее и сможете подготовить какие-то вопросы. Смотрите что нас ждет: первый текст – рассказ о том, как Моше назначает судей. Мы сравним текст книги Шмот, а также Текст книги Бемидбар одиннадцатую главу с рассказом из книги Дварим. И один из ключевых вопросов, который будет стоять перед нами: куда пропал Итро? В книге Шмот он играет центральную роль при назначении судей. Это первый сюжет, который мы прочтем.

Второй сюжет будет связан с рассказом о разведчиках. Мы сравним текст книги Бемидбар с текстом книги Дварим и обнаружим там удивительное расхождение. В этой связи будет еще такое очень точечное место в рассказе о разведчиках, которое я тоже сравню между двумя книгами. Затем будет стоять перед нами такой вопрос: в чем согрешил Моше, каков был его грех согласно книги Бемидбар и согласно книге Дварим. Оказывается, что это совершенно не одно и то же.

Еще один текст, который мы прочтем: в чем состояло преступление Амалека согласно книги Шмот и согласно книге Дварим. А также, кто не боялся Бога? Это говорится в книге Дварим и не очень ясно, о ком идет речь: об Амалеке или об Израиле. И последний текст, которым мы займемся, – это текст, связанный с Эдомом. Что произошло между Эдомом и Израилем согласно книге Бемидбар и согласно книге Дварим. Вот это те сюжеты, которые займут нас на следующем занятии перед тем, как мы закончим разговор о Торе.

Поскольку время наше подходит концу, у нас осталось буквально несколько минут, если есть какие-то вопросы, связанные с той преамбулой о книге Дварим, которую я сейчас вам представил, то я буду рад на них ответить.

Эмиль:

– Мы должны как-то определиться, как мы относимся к Текстам, потому что не может быть, чтобы один текст был какой-то летописью, а другой текст был бы более прагматическим, т.е. направленным на какое-то конкретное желание, что воспитатели должны что-то такое внушить, объяснить или определить. И поэтому у меня такой вопрос: из того, что Вы сказали, мы должны решить про нахождение книги Дварим и соответствующие выводы, которые из этого делаются, и идея включить эту книгу в обсуждение, Вы это воспринимаете как исторический факт или это на самом деле некая риторика, которая должна объяснить, как люди должны относиться к Храму, что у них должно быть напоминание о том, что нельзя в других местах делать жертвоприношения, что надо честно давать деньги и вести счет тому, что посвящается Храму, что это все святое, и нельзя этим так вот пренебрегать, и надо это все перестроить? Желание этой перестройки сказано в этой книге пророком или это какие-то исторические события?

Лектор:

– У меня нет никаких оснований подвергать сомнению общую историческую канву того, что рассказывается в данном месте в книге Царей. Я не замечаю там какой-то специальной апологетики, ангажированности. Когда мы говорим об истории, всегда хорошо иметь несколько параллельных источников, но в данном случае мы, к сожалению, такой возможности лишены, и нет другого источника, который бы рассказывал на эту тему. Но рассказ о публикации, если угодно, книги Дварим и о реформе, которая была после этого произведена царем Йошияѓу, у меня лично не вызывает побуждения подвергнуть это какому-то сомнению в целом и общем, но какие-то определенные детали могут обсуждаться.

Есть еще какие-то вопросы или замечания по поводу книги Дварим? У нас сегодня было в основном два выступающих, хотелось бы, чтобы кто-то еще что-то сказал или спросил. Если стесняетесь задать вопрос устно, можно спросить в чате.

Слушатель:

– Большое спасибо, это очень интересные и захватывающие истории, я очень рад, что присоединился к этому курсу.

Лектор:

– Спасибо. В следующий раз мы читаем книгу Дварим и сравниваем ее с текстами из Шмот и Бемидбар: не законы, а именно рассказы. Пожалуйста, готовьте свои вопросы, буду очень рад на них ответить. Всем большое спасибо, всего доброго и до следующей встречи!

Это текст представляет собой не отдельную статью, а распечатку 5-й лекции курса.
Видеозапись лекции находится здесь – https://youtu.be/sgl-4SCpcMk

Просьба сообщить об обнаруженных ошибках, неточностях, описках сюда – uniart.net@gmail.com