§ 18. Проявление уважения к человеку и к природе

18.1. Заповедь похоронить казненного (21:22-23)

ב וְכִֽי־יִהְיֶ֣ה בְאִ֗ישׁ חֵ֛טְא מִשְׁפַּט־מָ֖וֶת וְהוּמָ֑ת וְתָלִ֥יתָ אֹת֖וֹ עַל־עֵֽץ׃ כג לֹֽא־תָלִ֨ין נִבְלָת֜וֹ עַל־הָעֵ֗ץ כִּֽי־קָב֤וֹר תִּקְבְּרֶ֨נּוּ֙ בַּיּ֣וֹם הַה֔וּא כִּֽי־קִלְלַ֥ת אֱלֹהִ֖ים תָּל֑וּי וְלֹ֤א תְטַמֵּא֙ אֶת־אַדְמָ֣תְךָ֔ אֲשֶׁר֙ י֣י אֱלֹהֶ֔יךָ נֹתֵ֥ן לְךָ֖ נַֽחֲלָֽה׃

(22) Если человек совершит преступление, и его приговорят к смерти, и он будет казнен, и ты повесишь его на дереве, –

(23) То не оставляй труп на ночь на дереве, а погреби его в тот же день; ибо повешенный – это поругание Бога, и не оскверняй земли твоей, которую Господь, Бог твой, дает тебе в удел.

(22) Если человек совершит преступление, и его приговорят к смерти, и он будет казнен, и ты повесишь его на дереве: Все казненные побиением камнями подлежат затем повешению, и заповедь «не оставлять труп повешенным на ночь» связана здесь с предыдущим стихом: (21) «И пусть все жители города забросают его камнями до смерти».

Труп уже казненного преступника вешают для устрашения общества — поскольку задача казни не только покарать преступника, но и предотвратить новые преступления. Тело висит недолго, но этого достаточно, чтобы напугать — люди будут рассказывать друг другу о происшествии, и это поможет предотвращению дальнейших преступлений.

(23) То не оставляй труп на ночь на дереве, а погреби его в тот же день: Отсюда заповедь о быстром погребении всех мертвых, желательно сразу в день смерти.

Ибо повешенный – это поругание Бога: Часто встречается объяснение этого установления тем, что «поскольку человек создан по образу и подобию Бога, то когда этот образ висит казненным, это поругание Всевышнего». Однако такое объяснение неверно — если исходить из него, то казненного вообще нельзя было бы вешать, а здесь наоборот повелевается повесить, но на короткое время.

И смысл того что нужно снять повешенного до захода солнца, заключается в том, что даже в необходимом устрашении следует соблюдать меру, чтобы самому не впасть в животное состояние. Есть повешенный висит долго, это говорит о кровожадности казнивших (даже если казнь была справедливой), и именно такая «кровожадность при осуществлении справедливости» является «поруганием Бога».

18.2. Возвращение потерянного имущества (22:1-3)

א לֹֽא־תִרְאֶה֩ אֶת־שׁ֨וֹר אָחִ֜יךָ א֤וֹ אֶת־שֵׂיוֹ֙ נִדָּחִ֔ים וְהִתְעַלַּמְתָּ֖ מֵהֶ֑ם הָשֵׁ֥ב תְּשִׁיבֵ֖ם לְאָחִֽיךָ׃ ב וְאִם־לֹ֨א קָר֥וֹב אָחִ֛יךָ אֵלֶ֖יךָ וְלֹ֣א יְדַעְתּ֑וֹ וַֽאֲסַפְתּוֹ֙ אֶל־תּ֣וֹךְ בֵּיתֶ֔ךָ וְהָיָ֣ה עִמְּךָ֗ עַ֣ד דְּרֹ֤שׁ אָחִ֨יךָ֙ אֹת֔וֹ וַהֲשֵֽׁבֹת֖וֹ לֽוֹ׃ ג וְכֵ֧ן תַּֽעֲשֶׂ֣ה לַֽחֲמֹר֗וֹ וְכֵ֣ן תַּֽעֲשֶׂה֮ לְשִׂמְלָתוֹ֒ וְכֵ֣ן תַּֽעֲשֶׂ֗ה לְכָל־אֲבֵדַ֥ת אָחִ֛יךָ אֲשֶׁר־תֹּאבַ֥ד מִמֶּ֖נּוּ וּמְצָאתָ֑הּ לֹ֥א תוּכַ֖ל לְהִתְעַלֵּֽם׃

(1) Если ты увидишь, что бык или овца твоего брата заблудились, то не устраняйся от них – но возврати их брату.

(2) Если же твой брат не рядом с тобой, или ты его не знаешь, – то возьми их в свой дом, и будут у тебя, пока твой брат не затребует их, и тогда возвратишь ему.

(3) Так поступай и с его ослом, так поступай и с его одеждой, так поступай со всякой потерей твоего брата, которую он потеряет, а ты найдешь – не можешь ты устраниться от них.

(1) Если ты увидишь, что бык или овца твоего брата заблудились: Об обязанности вернуть потерянное животное уже говорилось (Исход 23:4): «Если застанешь быка или осла твоего врага заблудившимися — ты должен возвратить их ему». При этом в книге Исход говорится об обязанности помочь врагу, т.е. цель этой заповеди заключается, прежде всего, в устранении конфликтов – и это важно для в общества, только что вышедшего из Египта. Здесь же Тора называет другого человека «братом», т.е. рассчитывает на добрые отношения внутри народа, спокойно живущего в своем доме.

В книге Исход эта заповедь была сформулирована кратко, здесь же подробно описано, как содержать находку, как возвращать и т.д. — и это важно в перспективе практической жизни в Стране.

То не устраняйся от них – но возврати их брату: Ты не можешь сделать вид, что не заметил эту вещь, ты не имеешь права остаться равнодушным к потере имущества ближним.

(2) Если же твой брат не рядом с тобой, или ты его не знаешь: Даже если ты не знаешь, кто хозяин найденного тобой — ты должен относиться к нему, как к брату.

То возьми их в свой дом, и будут у тебя: Ты должен ухаживать за ними до тех пор, пока не вернешь их хозяину. Однако Тора не требует от нашедшего личных дополнительных расходов, поэтому, например, найденного быка можно использовать для работы, что покроет расходы на его содержание. И если содержать животное становится обременительно, нашедший вправе продать его, и когда найдется бывший хозяин, вернуть ему деньги, а не животное.

Пока твой брат не затребует их: Слово «затребует» понимается как «владелец докажет, что это его животное» — например, указав его признаки.

(3) Так поступай и с его ослом, так поступай и с его одеждой, так поступай со всякой потерей твоего брата, которую он потеряет, а ты найдешь: Устная традиция ограничивает эту обязанность минимальной значительностью находки – хранить и возвращать нужно только то, что люди ценят, а не любую мелочь, которую не стали бы искать.

Не можешь ты устраниться от них: В этом повторе есть избыточность, и слова «не можешь ты устраниться от них» грамматически можно прочесть и в противоположном смысле. Поэтому Устная Тора полагает, что в некоторых случаях человек все же может устраниться от того чтобы заниматься пропажей ближнего. Например, если важному человеку недостойно заниматься такими мелочами, или если от него требуется слишком большие расходы или усилия — он может этого не делать. Таким образом, права потерявшего и нашедшего несколько уравновешиваются.

18.3. Обязанность оказать помощь (22:4)

ד לֹֽא־תִרְאֶה֩ אֶת־חֲמ֨וֹר אָחִ֜יךָ א֤וֹ שׁוֹרוֹ֙ נֹֽפְלִ֣ים בַּדֶּ֔רֶךְ וְהִתְעַלַּמְתָּ֖ מֵהֶ֑ם הָקֵ֥ם תָּקִ֖ים עִמּֽוֹ׃

(4) Если увидишь осла или быка твоего брата упавшим на дороге, то не устраняйся, но подними их вместе с ним.

Об этой обязанности также уже говорилось в книге Исход (23:5): «Если увидишь осла твоего врага лежащим под ношей — то не оставляй его: развьючь вместе с ним». И здесь, как и в предыдущем стихе, говорится не про «врага», а про «брата».

Здесь, также как и в книге Исход, активные усилия пострадавшего являются обязательным условием для получения помощи: «подними их вместе с ним» — а не вместо него, если он сам не хочет ничего делать.

18.4. Запрет выглядеть как другой пол (22:5)

ה לֹֽא־יִהְיֶ֤ה כְלִי־גֶ֨בֶר֙ עַל־אִשָּׁ֔ה וְלֹֽא־יִלְבַּ֥שׁ גֶּ֖בֶר שִׂמְלַ֣ת אִשָּׁ֑ה כִּ֧י תֽוֹעֲבַ֛ת י֥י אֱלֹהֶ֖יךָ כָּל־עֹ֥שֵׂה אֵֽלֶּה׃

(5) Да не будут мужские предметы на женщине, и мужчина пусть не одевается в женское платье — ибо всякий, делающий это, мерзок пред Господом, Богом твоим.

(5) Да не будут мужские предметы на женщине: Женщине запрещается носить предметы, считающиеся чисто мужскими. Например, традиционно это относилось к оружию, и сугубо мужской одежде.

И мужчина пусть не одевается в женское платье: Как и в предыдущем случае, это запрет выглядеть как представитель другого пола, с целью обмануть окружающих.

Ибо всякий, делающий это, мерзок пред Господом, Богом твоим: Имеется в виду что переодевание осуществляется с целью разврата – например, переодетый мужчина может скрытно проникнуть в женское общество и т.п.

Однако если предметы или одежда не являются специфически мужскими или женскими – в наши дни это может быть одинаковая для всех рабочая или спортивная одежда, например, одежда для катания на горных лыжах – то носить ее не запрещено. Кроме этого, если в обществе принято, что женщины могут носить оружие – это оружие перестает быть «мужским атрибутом», и нет никакой проблемы в том, что женщина его носит, это никого не обманывает.

Таким же образом женские брюки и т.п. никоим образом не являются «мужской одеждой» и не запрещены.

18.5. Птица с птенцами (22:6-7)

כִּ֣י יִקָּרֵ֣א קַן־צִפּ֣וֹר ׀ לְפָנֶ֡יךָ בַּדֶּ֜רֶךְ בְּכָל־עֵ֣ץ ׀ א֣וֹ עַל־הָאָ֗רֶץ אֶפְרֹחִים֙ א֣וֹ בֵיצִ֔ים וְהָאֵ֤ם רֹבֶ֨צֶת֙ עַל־הָֽאֶפְרֹחִ֔ים א֖וֹ עַל־הַבֵּיצִ֑ים לֹֽא־תִקַּ֥ח הָאֵ֖ם עַל־הַבָּנִֽים׃ זשַׁלֵּ֤חַ תְּשַׁלַּח֙ אֶת־הָאֵ֔ם וְאֶת־הַבָּנִ֖ים תִּֽקַּֽח־לָ֑ךְ לְמַ֨עַן֙ יִ֣יטַב לָ֔ךְ וְהַֽאֲרַכְתָּ֖ יָמִֽים׃

(6) Если тебе попадется на дороге птичье гнездо, на дереве или на земле, с птенцами или с яйцами, и мать сидит на птенцах или на яйцах, – то не забирай матери вместе с птенцами.

(7) Отпусти мать, а птенцов возьми себе, чтобы тебе было хорошо и продлились дни твои.

Птицы, птенцы и яйца были важной частью рациона, и Тора устанавливает здесь ограничение на случай, когда они вместе найдены на природе: можно было взять только птенцов или яйца, а мать следовало отпустить.

Ниже мы рассмотрим этот вопрос подробнее.

18.6. Кризис религиозного мышления в эпоху резких исторических изменений

Какая идея заложена в заповеди «отпускания птицы»? В Талмуде говорится, что если шалиах цибур, «посланник общины, ведущий общественную молитву», вставлял в молитву слова «Пощади нас, как Ты велел пощадить птицу» – то его останавливали, чтобы не позволить произнести эти слова. (Во времена Талмуда тексты молитв не были твердо установленными, и «посланник общины» мог корректировать произносимый им текст). Таким образом, Талмуд подчеркивает, что смысл заповеди заключается вовсе не в жалости к птице или к птенцам – ведь птенцов разрешается употребить в пищу, и птиц тоже разрешается ловить. Таким образом, речь идет не о сострадании к живым существам, а о чем-то другом.

Заповедь «отпускания птицы» имеет важную особенность — за ее соблюдение обещано долголетие, хотя, как правило, Тора не сообщает о награде за заповеди. Другую заповедь, сопровождающуюся таким же обещанием долголетия, мы встречаем в книге Второзаконие (5:16) – это заповедь о почитании родителей. Чем же эти заповеди отличаются от всех остальных, и почему «продлятся дни» человека, отпускающего на свободу птицу и почитающего своих родителей?

Талмуд рассказывает об этом особую историю: Элиша бен-Абуя был выдающимся мудрецом времен восстания Бар-Кохбы (начало II века н.э.), одним из четырех великих мудрецов, вошедших в том поколении в Пардес («Сад познания сокровенного смысла Торы»). Как-то, сидя около дерева, он услышал, как отец попросил сына: «Залезь на высокое дерево и достань мне оттуда птенцов». Молодой человек, поступая по слову отца (т.е. выполняя заповедь почитания родителей), полез на дерево, при этом не тронул птицу, а отогнав ее, взял только птенцов (т.е. выполнил заповедь дарования свободы птице). Но, спускаясь с дерева, молодой человек сорвался, упал и погиб. Видя это, Элиша бен-Абуя сказал: «За выполнение именно этих двух заповедей Тора обещает долгую жизнь – а этот человек погиб? Значит, обещания Торы неверны, и нет смысла ей верить и соблюдать». И Элиша бен-Абуя перешел на сторону римлян и стал помогать им бороться против Торы – «войдя в Сад, он стал выкорчевывать насаждения».

Понятно, что реакция Элиши Бен-Абуя была несоразмерной – но действительно, как же как же понять гибель человека при соблюдении тех самых заповедей, за которые Тора обещает долголетие?

Далее Талмуд приводит слова рабби Яакова, говорящего, что «Элиша бен-Абуя не умел толковать Тору: награда за выполнение заповедей полагается в загробной жизни, а не в земном мире «.

Здесь возникают две странности. Во-первых, какое отношение к загробной жизни может иметь долголетие? Ведь загробная жизнь и так вечна. Во-вторых, мы знаем, что Элиша бен-Абуя вошел в Пардес – следовательно, он знал все уровни толкования Торы. Как же он мог «не уметь толковать Тору»?

Ответ заключается в том, что здесь неверен сам подход. «Ты», сказанное в этом стихе Торы, обращено не к индивидууму, а к народу. Птица, отпущенная для продолжения рода, пусть даже у нее были отняты птенцы или яйца — сулит долголетие не тому, кто ее отпустил, а народу который сохраняет живой мир вокруг себя. Т.е., можно сказать, что эта заповедь носит экологический характер, а ее «долголетие»– это долголетие народа на своей земле. И точно так же обещание долгих лет за почитание родителей — не к конкретного почтительному сыну, а к народу в целом: устойчив и долговечен народ, в котором младшее поколение уважает и почитает старшее.

Таким образом, награду за соблюдение этой заповеди получают в этом, а не в загробном мире, но получает весь народ, а не отдельный человек. И когда Элиша Бен-Абуя попытался применить ее к индивидууму, у него возникло ощущение будто «вся Тора неверна».

Эта история неслучайно происходила в эпоху восстания Бар-Кохбы, т.е. в момент, когда распад общенационального организма привел еврейский народ к поражению и изгнанию из Страны. Диалог Бога с еврейским народом в то время переходил от «сочетания общенационального и индивидуального аспектов», т.е. от понимания «ты» временами как индивидуум, а временами как народ — к «чисто индивидуальному диалогу, когда «ты» обозначает только индивидуума. Целостность народа была надломлена изнутри, Элиша бен-Абуя уже не чувствовал общенационального характера этой заповеди и мог толковать ее только относительно индивидуального человека.

(Отметим, что р. Яаков в Талмуде тоже рассматривает «ты» не как общенациональное, но лишь как индивидуальное – и поэтому вынужден перенести награду в загробный мир).

Не только для Элиши бен-Абуя, но и для других великих мудрецов его эпохи окончательное разрушение еврейского национального организма и переход к чисто индивидуальному пониманию диалога с Богом оказалось очень болезненным. Талмуд рассказывает, что в том поколении «из четырех мудрецов, вошедших в Пардес, лишь один смог здоровым выйти из него, а троим это не удалось: один умер от переживаний, один сошел с ума, а Элиша «стал вырывать насаждения». (Однако р.Акива, который единственный смог «выйти здоровым», разработал принципы, на которых был основан Талмуд, ставший опорой еврейского народа на последующую эпоху).

Любой мудрец, независимо от его знаний, принадлежит своему времени и его схемам мышления. А поэтому, когда жизнь кардинально меняется, великие люди часто не находят себе места в ней – они органично вписаны в предыдущую картину мира. Подобно тяжелым крупногабаритным машинам, они, двигаясь с высокой скоростью — могут не справиться с неожиданно крутым поворотом дороги.

18.7. Ограда на крыше (22:8)

ח כִּ֤י תִבְנֶה֙ בַּ֣יִת חָדָ֔שׁ וְעָשִׂ֥יתָ מַֽעֲקֶ֖ה לְגַגֶּ֑ךָ וְלֹֽא־תָשִׂ֤ים דָּמִים֙ בְּבֵיתֶ֔ךָ כִּֽי־יִפֹּ֥ל הַנֹּפֵ֖ל מִמֶּֽנּוּ׃

(8) Когда строишь новый дом, то сделай ограду на кровле, чтобы не навести крови на твой дом, если кто-то упадет с нее.

(8) Когда строишь новый дом, то сделай ограду на кровле, чтобы не навести крови на твой дом: Хотя это, разумеется, обычный житейский совет, он имеет статус заповеди Торы. Вообще, в Торе много «рационально понятных заповедей» — но при этом, несмотря на утилитарность, они тоже представляют собой воплощение в жизнь Завета с Богом, поскольку процветание народа есть часть этого Завета.

Ограду на кровле: Кровля упомянута как частный пример; заповедь обязывает сделать ограду и в других опасных местах.

Чтобы не навести крови на твой дом: Если человек не принял меры предосторожности, вина за последствия лежит на нем. Но если все меры предосторожности были приняты, и произошло нечто, чего он не мог предотвратить – на нем нет вины.

18.8. Запрет смешивать виды (22:9-11)

ט לֹֽא־תִזְרַ֥ע כַּרְמְךָ֖ כִּלְאָ֑יִם פֶּן־תִּקְדַּ֗שׁ הַֽמְלֵאָ֤ה הַזֶּ֨רַע֙ אֲשֶׁ֣ר תִּזְרָ֔ע וּתְבוּאַ֖ת הַכָּֽרֶם׃ י לֹֽא־תַחֲרֹ֥שׁ בְּשׁוֹר־וּבַֽחֲמֹ֖ר יַחְדָּֽו׃ יא לֹ֤א תִלְבַּשׁ֙ שַֽׁעַטְנֵ֔ז צֶ֥מֶר וּפִשְׁתִּ֖ים יַחְדָּֽו׃

 (9) Не засевай виноградника твоего другими семенами, чтобы не стали заклятыми и посеянное тобой, и урожай виноградника.

(10) Не паши на быке и осле вместе.

(11) Не надевай шаатнез, ткань из шерсти и льна вместе.

(9) Не засевай: Запрет килаим, «смешения видов», в кратком виде был сформулирован в книге Левит (19:19) «Соблюдайте Мои установления. Не скрещивай животных разных видов, не засевай поле зерном разных сортов, не надевай одежду шаатнез, смешанную». Здесь эта заповедь дана более подробно, и с важными отличиями от текста в книге Левит.

Зачастую заповеди «не смешения» воспринимают как «необъяснимые законы Всевышнего». Но у всех этих заповедей есть важнейшее символическое значение — «память о противоречиях мира», и соблюдение этих заповедей ориентирует нас на постоянную память об этом.

Такого же типа запрет существует на совместное употребление мяса и молока. Употребление в пищу мяса — это разрешенное убийство животных, а молоко — это разрешенный грабеж животных. И то, и другое не запрещено, но не смешивай мясное и молочное, чтобы у тебя не возникло ощущения, что в мире нет границ, а грабеж и убийство имеют одинаковую степень преступности.

Не засевай виноградника твоего другими семенами, чтобы не стали заклятыми и посеянное тобой, и урожай виноградника. Здесь есть два запрета: засевать и использовать.

Не засевай виноградника: В книге Левит запрет касался только двух видах зерновых культур, здесь же речь идет о зерне и винограднике.

Виноградная лоза сама по себе — растение непростое, вином из его плодов можно напиться до непредсказуемых последствий. По сути, вино — это вид наркотика, причем очень легко доступного. И если подходить строго, следовало бы запретить сам виноградник; неслучайно ислам выбирает более жесткий подход и запрещает вино в принципе. Запрещать легко, но Тора выбирает другой путь и разрешает пить вино. Но запрет «сеять злаки в винограднике» должен напоминать нам о том, что хлеб и вино (или, в широком смысле, еда и спиртное) — это совершенно разные вещи. И хотя Тора не запрещает есть и пить одновременно — нужно разделять вино и хлеб в своем сознании, чтобы осознавать, какими проблемами это чревато.

Чтобы не стали заклятыми: Урожай будет запрещен для использования и должен быть сожжен.

Здесь употреблен термин кадош, буквально «святой, выделенный, особый, не-профанный», но он же может означать и «запрещенное, непригодное». Использования одного и того же корня для противоположных смыслов подчеркивает «противоречие особости», которая может реализоваться как наиболее привлекательное, так и наиболее отталкивающее.

(10) Не паши на быке и осле вместе: Этот запрет относится к «запретам причинять страдания животным». Силы быка и осла неравны, и привычки у них очень различаются — поэтому объединить их для работы означает причинить страдания обоим.

При этом в параллельном стихе в книге Левит упоминается иной запрет: запрещается скрещивать разные виды животных. Эту разницу мы обсудим ниже.

(11) Не надевай шаатнез, ткань из шерсти и льна вместе: В параллельном стихе в книге Левит запрет сформулирован в общем виде, «не смешивай», а Второзаконие уточняет, что запрет относится к шерсти и льну. Это разделение растительного и животного, а также еврейского и египетского.

В культуре того времени шерсть означала принадлежность к иврим, евреям древности, а лен — принадлежность к египтянам. Еврейское и египетское восприятие мира противоположны (и поэтому книга Бытия говорит «египтяне не едят вместе с евреями, ибо мерзость это для египтян» — 43:32). Конфликт египтян и евреев повторяет конфликт Каина и Авеля, земледельца и скотовода. И хотя, для цивилизации одинаково важны и земледельцы, и скотоводы — важно осознавать различия между ними, и об этом напоминает запрет шаатнез.

18.9. Различие между книгами Левит и Второзаконие по «запретам смешения»:

В книге Левит «запрет смешения» есть часть принципа «будьте святы», который требует соблюдать законы Всевышнего даже если они непонятны, поэтому соответствующий стих начинается со слов «Соблюдайте Мои установления».

А во Второзаконии акцент на другом – на создании справедливого общества, идущего по Божественным путям. Поэтому во Второзаконии во многих заповедях речь идет не о «безусловном подчинении приказу», а о морали, милосердии и заботе о ближнем.

Книга Левит говорит о запрете любого смешанного засева поля, чтобы каждый вид, созданный Богом, рос отдельно, а Второзаконие разделяет между вином, служащим для веселья (и которое при этом запрещено священникам при служении в Храме, и запрещено назореям, и в больших количествах приводит к проблемам) – и хлебом, основой жизни человека. Будет аморальным не видеть разницы между ними.

И так же обстоит с животными: в книге Левит говорится о запрете скрещивания – который, как и запрет смешивать семена, имеет отношение к устройству мироздания, к необходимости сохранить в неприкосновенности каждый вид. А во Второзаконии речь идет о морали, и заповедь запрещает объединять животных разных видов для работы, поскольку это причиняет животным страдания, и это также напоминает нам, что порабощать животных вообще не очень хорошо.

И такова же разница в вопросе шаатнез. В книге Левит это сформулировано как запрет смешивать в одежде нити различного происхождения, т.е. опять-таки «держать каждый вид отдельно, поскольку Бог создал их разными». А во Второзаконии это моральный урок: запрещается смешивать только лен с шерстью, т.е. растительное и животное, египетское и еврейское. Разделение растительного и животного призвано подчеркнуть различное отношение к ним: если растения человек может использовать как хочет, то у животных есть чувства, животные могут страдать, и, нельзя доставлять им лишние страдания, к ним следует относиться милосердно. А разделение египетского и еврейского напоминает, что в мире существуют разные народы, евреи и египтяне, скотоводческие и земледельческие цивилизации; для сохранения и продвижения человечества они должны отличаться. Разнообразие народов и культур очень важно для развития человечества в целом, и не следует думать, что со временем различия уйдут, и все станут одинаковыми. Разрушение существующего многообразия приводит к обезличиванию мира, и запрет шаатнез напоминает об этом.

18.10. Заповедь цицит (22:12)

יב גְּדִלִ֖ים תַּֽעֲשֶׂה־לָּ֑ךְ עַל־אַרְבַּ֛ע כַּנְפ֥וֹת כְּסֽוּתְךָ֖ אֲשֶׁ֥ר תְּכַסֶּה־בָּֽהּ׃

(12) Кисти сделай себе на четырех углах одежды, которую ты носишь.

Поскольку сама заповедь цицит, «кисти на краях одежды», уже была подробно объяснена ранее (Числа 15:37), и здесь к заповеди не было добавлено никаких подробностей — традиция понимает эту строчку как дополнение к предыдущему стиху, который тоже говорит об одежде: шаатнез запрещен в самой одежде, но при этом цицит это исключение, они могут содержать шаатнез. Это происходит в ситуации льняной одежды, когда сами цицит к ней делаются из льна — но тхелет, голубая нить делается только из шерсти. (Кроме того, в Храме и в одежде первосвященника используется шаатнез – Исход 25:4).

Это можно понять так: разделение мира проявляется на внешнем уровне, уровне действия (запреты смешения в обычной жизни) — а внутри, на уровне святости (первосвященник, и цицит), все явления соединены. У всех культур и цивилизаций есть внутреннее единство, единство человечества — но это не значит, что на практике все одинаковы.

Будет глубокой ошибкой как нарушать практическое разделение явлений мира, так и игнорировать их внутреннее единство.