Библейская Динамика | Том 1. Бытие, ч.7
§ 44. История с Диной в Шхеме
44.1. Приход Яакова в Шхем (33:18-20)
יח וַיָּבֹא֩ יַֽעֲקֹ֨ב שָׁלֵ֜ם עִ֣יר שְׁכֶ֗ם אֲשֶׁר֙ בְּאֶ֣רֶץ כְּנַ֔עַן בְּבֹא֖וֹ מִפַּדַּ֣ן אֲרָ֑ם וַיִּ֖חַן אֶת־פְּנֵ֥י הָעִֽיר׃ יט וַיִּ֜קֶן אֶת־חֶלְקַ֣ת הַשָּׂדֶ֗ה אֲשֶׁ֤ר נָֽטָה־שָׁם֙ אָֽהֳל֔וֹ מִיַּ֥ד בְּנֵֽי־חֲמ֖וֹר אֲבִ֣י שְׁכֶ֑ם בְּמֵאָ֖ה קְשִׂיטָֽה׃ כ וַיַּצֶּב־שָׁ֖ם מִזְבֵּ֑חַ וַיִּ֨קְרָא־ל֔וֹ אֵ֖ל אֱלֹהֵ֥י יִשְׂרָאֵֽל׃
(18) И Яаков, возвращаясь из Падан-Арама, пришел благополучно в город Шхем в стране Ханаанской, и расположился перед городом.
(19) И купил у сынов Хамора, отца Шхема, за сто кесит участок поля, на котором раскинул свой шатер.
(20) И поставил там жертвенник, и назвал его «Эль-Элоhей-Исраэль» («Всевышний — Бог Израиля»).
(18) И Яаков, возвращаясь из Падан-Арама: Уйдя из Суккот и переправившись через Иордан, Яаков движется на не юг, в Хеврон, к своему отцу Ицхаку, а на запад, в Шхем.
Ранее (29:4) мы видели, что, как только Яаков пришел в новое для себя место, в Харан, он прежде всего заговорил с пастухами. Видимо, здесь ситуация аналогичная: вернувшись в Ханаан, Яаков хочет завязать социальные контакты с местным населением, прежде чем сможет окончательно обосноваться в Хевроне. Возможно также, что Яаков искал варианты выдачи Дины замуж за кого-то из местных жителей (см. комментарий ниже).
Пришел благополучно: Это благополучие состоит в том, что Яаков избавился от опасности, и также в значительной степени преодолел свои комплексы по отношению к Эсаву. Однако он еще не справился с неуверенностью по отношению к местным жителям Страны — которые превосходят Яакова тем что уже долго живут в ней.
В город Шхем: Этот город упоминается выше (12:6), в рассказе про Авраама. В комментарии там мы приводили мнение, согласно которому Шхем был основан Авраамом для его вавилонских учеников, т.е. жители Шхема это потомки учеников Авраама. Яаков полагал, что в Шхеме можно будет найти монотеизм и духовные ценности Авраама, и именно с такими людьми хотел наладить сотрудничество, поэтому пришел прежде всего сюда.
И расположился перед городом: Мидраш понимает слово ваихан, «расположился», как родственное слову хен, «оказал милость, одарил» — и полагает, что Яаков стал помогать налаживать цивилизованную общественную жизнь в Шхеме, а для этого одарил город организованным рынком, чеканкой монет и общественными банями.
Мидраш перечисляет здесь три главных признака цивилизации эллинистической эпохи, т.е. периода составления этого мидраша. Для времен Яакова, примерно XVIII век до н.э., это анахронизм, но мидраш хочет выразиться на языке, понятном слушателям (и поэтому, как уже отмечалось, мидраш не следует понимать буквально). Его идея в том что возвращаясь из Падан-Арама, Вавилона, одного из главных центров культуры того времени — Яаков стремился принести в Шхем цивилизацию, считая что поскольку его жители связаны с монотеизмом, то именно над их продвижением и стоит работать, и надеется на конструктивное сотрудничество с ними
Перед городом: «Перед» в географической ориентации Торы означает «с восточной стороны». Шхем эпохи Ханаана располагался на месте нынешнего холма Тель Балата. В ходе археологических раскопок там были обнаружены руины города ханаанской эпохи, в том числе восточные ворота, рядом с которыми разворачивается действие следующей главы Торы.
(19) И купил: Это очень серьезная заявка на укоренение в данном месте, на статус постоянного жителя.
Это вторая, после приобретения пещеры Махпела, еврейская покупка земли в Стране.
У сынов Хамора, отца Шхема: Имя принца совпадает с названием города. Хамор, князь города — является как отцом человека Шхема, так и «отцом» города Шхема.
За сто кесит: Эта денежная единица очень редко упоминается в Танахе (см. Иов, 42:11), и размер ее неизвестен.
Участок поля: Перед смертью Яаков завещал этот участок лично Иосифу (48:22), и позже он был похоронен здесь (Иеhошуа 24:32).
(20) И поставил там жертвенник, и назвал его «Всевышний — Бог Израиля»: Название жертвенника это декларация окружающим о существовании новой национальной группы, которая называется «Израиль», и о том что Богом этой группы является именно Всевышний.
44.2. Изнасилование Дины (34:1-4)
א וַתֵּצֵ֤א דִינָה֙ בַּת־לֵאָ֔ה אֲשֶׁ֥ר יָֽלְדָ֖ה לְיַֽעֲקֹ֑ב לִרְא֖וֹת בִּבְנ֥וֹת הָאָֽרֶץ׃ ב וַיַּ֨רְא אֹתָ֜הּ שְׁכֶ֧ם בֶּן־חֲמ֛וֹר הַֽחִוִּ֖י נְשִׂ֣יא הָאָ֑רֶץ וַיִּקַּ֥ח אֹתָ֛הּ וַיִּשְׁכַּ֥ב אֹתָ֖הּ וַיְעַנֶּֽהָ׃ ג וַתִּדְבַּ֣ק נַפְשׁ֔וֹ בְּדִינָ֖ה בַּֽת־יַעֲקֹ֑ב וַיֶּֽאֱהַב֙ אֶת־הַֽנַּעֲרָ֔ וַיְדַבֵּ֖ר עַל־לֵ֥ב הַֽנַּעֲרָֽ׃ ד וַיֹּ֣אמֶר שְׁכֶ֔ם אֶל־חֲמ֥וֹר אָבִ֖יו לֵאמֹ֑ר קַֽח־לִ֛י אֶת־הַיַּלְדָּ֥ה הַזֹּ֖את לְאִשָּֽׁה׃
(1) Дина, дочь Леи, которую та родила Яакову, вышла посмотреть на местных девушек.
(2) И увидел ее Шхем, сын Хамора-Хивийца, князя этой местности, и схватил ее, и лег с ней, и изнасиловал ее.
(3) И душа его прилепилась к Дине, дочери Яакова, и он полюбил девушку, и говорил ей то, что девушкам по сердцу.
(4) И Шхем сказал своему отцу Хамору: «Возьми мне эту девушку в жены».
(1) Дина, дочь Леи, которую та родила Яакову, вышла посмотреть на местных девушек: Возможно, именно желание Яакова наладить отношения со Шхемом стало одной из причин попытки Дины познакомиться с местным обществом.
Возможно также, что Яаков с самого начала обдумывал выдачу Дины замуж за кого-то из жителей Шхема, и вообще поселился рядом с Шемом именно для этого, полагая найти в «местных монотеистах» будущих союзников в Стране. И эта его внутренняя установка была, с искажением, воспринята Диной, что и привело ее к неосторожному поступку.
Вообще, рождение дочери поставило перед Яаковом серьезную проблему. От его сыновей должны были произойти колена Израиля, влияющие на человечество и исправляющие его. Рождение же дочери могло означать, что необходимо присоединить к ним дополнительное тринадцатое колено — через которое, наоборот, евреи будут принимать влияние народов мира. (Мужская категория всегда понимается в традиции как оказывающая влияние, а женская как принимающая). Для связи с народами мира нужно, чтобы влияние шло в обе стороны, ведь если нет принимающего аспекта, не реализуется и дающий. В соответствии с этим Дина, возможно, должна была стать родоначальницей женского, принимающего колена Израиля, чтобы воспринять то лучшее, что есть у народов мира. Это колено должно было восполнить недостающие аспекты культуры Израиля, поэтому необходимо было подыскать среди народов мира такой, который представлял бы позитивные качества человечества и был бы способен привнести их в универсальное основание еврейского народа. И Яаков надеялся найти такое сообщество в Шхеме.
Мидраш полагает, что для Яакову было бы правильным выдать Дину замуж за Эсава. Выше мы обсуждали, что Лея была исходно «с Небес» была предназначена в жены Эсаву — но Яаков, взяв благословение Эсава, получил и его потенциальную жену. Для развития Яакова женитьба на Лее была правильной и необходимой, но Эсав оказался обделенным. Теперь Дина должна была бы восполнить Лею для Эсава, и неслучайно Тора еще раз подчеркивает это, отмечая: «Дина, дочь Леи, которую та родила Яакову». Возможно что Эсав, через брак с Диной, смог бы исправиться и внести в семью Яакова, т.е. в еврейский народ, недостающие компоненты.
Но Яаков побоялся так поступить. В описании встречи Яакова и Эсава названы жены и сыновья, но отсутствует упоминание о Дине — поэтому мидраш говорит, что Яаков при встрече с Эсавом «спрятал Дину в сундук, чтобы тот не позарился бы на нее».
Яаков опасается усиления связи с Эсавом. Он хочет подыскать для Дины кого-нибудь «помельче», но все же «родственного», и надеется найти такого человека в городе потомков учеников Авраама. Возможно, именно для этого Яаков после пересечения Иордана изменил направление движения, и пошел не к отцу в Хеврон, а в город Шхем.
Вышла посмотреть на местных девушек: Мидраш полагает что это был городской общественный праздник, поэтому Дине было любопытно увидеть как он происходит.
(2) И увидел ее Шхем, сын Хамора-Хивийца, князя этой местности: Принца города Шхем также зовут Шхем. Мидраш считает, что Яаков мог видеть в этом положительный знак: такое имя могло означать наличие в Шхеме личной ответственности правителя за судьбу города и его жителей. Правители Шхема были хивийцами, представителями одного из ханаанских народов, но это не обязательно означало, что таким было население города, поскольку в древности нередко бывало, что народ приглашает князя из другой этнической группы.
И схватил ее, и лег с ней, и изнасиловал ее: Поскольку, как уже отмечалось, мидраш полагает что это было на общественном праздновании, когда всё на виду — то это означает что находившиеся там жители Шхема никак не препятствовали действиям своего принца, а возможно и помогали ему.
Яаков надеялся, что в Шхеме остались унаследованные от Авраама базовые этические нормы и что достаточно лишь немного дополнительного влияния цивилизации, чтобы жить рядом и, может быть, даже породниться с ними. Однако поведение жителей города показало, что он ошибался. Тогда сыновья Яакова принимают решение, что, поскольку Шхем отринул те моральные нормы, которые уже были ему привиты, то у него нет никакой надежды на исправление, и он подлежит уничтожению за совершенное преступление.
(3) И душа его прилепилась к Дине, дочери Яакова: Возможно, если бы Дина лучше понимала нравы города и не вышла в одиночку на празднование, Шхем увидел бы ее при других обстоятельствах, посватался бы к ней легитимным образом, и тогда вся история могла бы пойти иначе.
И говорил ей то, что девушкам по сердцу: Т.е. говорил то что Дине было приятно, и этим смог убедить ее в том, что постфактум ей будет лучше согласиться на брак с ним. В действиях Шхема нет желания исправиться: он продолжает удерживать Дину и не собирается освобождать ее. Согласие семьи Яакова на брак с Диной нужно ему лишь для того чтобы нормализовать ее статус, поскольку иначе он не сможет наладить с ней отношения.
(4) И Шхем сказал своему отцу Хамору: Возьми мне эту девушку в жены: Шхем не отказывается от варварского поступка, не хочет признать свою неправоту — но только лишь хочет придать своим действиям законный вид.
44.3. Переговоры сыновей Яакова с Хамором и Шхемом (34:5-24)
ה וְיַֽעֲקֹ֣ב שָׁמַ֗ע כִּ֤י טִמֵּא֙ אֶת־דִּינָ֣ה בִתּ֔וֹ וּבָנָ֛יו הָי֥וּ אֶת־מִקְנֵ֖הוּ בַּשָּׂדֶ֑ה וְהֶֽחֱרִ֥שׁ יַֽעֲקֹ֖ב עַד־בֹּאָֽם׃ ו וַיֵּצֵ֛א חֲמ֥וֹר אֲבִֽי־שְׁכֶ֖ם אֶֽל־יַעֲקֹ֑ב לְדַבֵּ֖ר אִתּֽוֹ׃ ז וּבְנֵ֨י יַֽעֲקֹ֜ב בָּ֤אוּ מִן־הַשָּׂדֶה֙ כְּשָׁמְעָ֔ם וַיִּֽתְעַצְּבוּ֙ הָֽאֲנָשִׁ֔ים וַיִּ֥חַר לָהֶ֖ם מְאֹ֑ד כִּֽי־נְבָלָ֞ה עָשָׂ֣ה בְיִשְׂרָאֵ֗ל לִשְׁכַּב֙ אֶת־בַּֽת־יַעֲקֹ֔ב וְכֵ֖ן לֹ֥א יֵֽעָשֶֽׂה׃ ח וַיְדַבֵּ֥ר חֲמ֖וֹר אִתָּ֣ם לֵאמֹ֑ר שְׁכֶ֣ם בְּנִ֗י חָֽשְׁקָ֤ה נַפְשׁוֹ֙ בְּבִתְּכֶ֔ם תְּנ֨וּ נָ֥א אֹתָ֛הּ ל֖וֹ לְאִשָּֽׁה׃ ט וְהִֽתְחַתְּנ֖וּ אֹתָ֑נוּ בְּנֹֽתֵיכֶם֙ תִּתְּנוּ־לָ֔נוּ וְאֶת־בְּנֹתֵ֖ינוּ תִּקְח֥וּ לָכֶֽם׃ י וְאִתָּ֖נוּ תֵּשֵׁ֑בוּ וְהָאָ֨רֶץ֙ תִּֽהְיֶ֣ה לִפְנֵיכֶ֔ם שְׁבוּ֙ וּסְחָר֔וּהָ וְהֵֽאָחֲז֖וּ בָּֽהּ׃ יא וַיֹּ֤אמֶר שְׁכֶם֙ אֶל־אָבִ֣יהָ וְאֶל־אַחֶ֔יהָ אֶמְצָא־חֵ֖ן בְּעֵֽינֵיכֶ֑ם וַֽאֲשֶׁ֥ר תֹּֽאמְר֛וּ אֵלַ֖י אֶתֵּֽן׃ יב הַרְבּ֨וּ עָלַ֤י מְאֹד֙ מֹ֣הַר וּמַתָּ֔ן וְאֶ֨תְּנָ֔ה כַּֽאֲשֶׁ֥ר תֹּֽאמְר֖וּ אֵלָ֑י וּתְנוּ־לִ֥י אֶת־הַֽנַּעֲרָ֖ לְאִשָּֽׁה׃ יג וַיַּֽעֲנ֨וּ בְנֵֽי־יַעֲקֹ֜ב אֶת־שְׁכֶ֨ם וְאֶת־חֲמ֥וֹר אָבִ֛יו בְּמִרְמָ֖ה וַיְדַבֵּ֑רוּ אֲשֶׁ֣ר טִמֵּ֔א אֵ֖ת דִּינָ֥ה אֲחֹתָֽם׃ יד וַיֹּֽאמְר֣וּ אֲלֵיהֶ֗ם לֹ֤א נוּכַל֙ לַֽעֲשׂוֹת֙ הַדָּבָ֣ר הַזֶּ֔ה לָתֵת֙ אֶת־אֲחֹתֵ֔נוּ לְאִ֖ישׁ אֲשֶׁר־ל֣וֹ עָרְלָ֑ה כִּֽי־חֶרְפָּ֥ה הִ֖וא לָֽנוּ׃ טו אַךְ־בְּזֹ֖את נֵא֣וֹת לָכֶ֑ם אִ֚ם תִּֽהְי֣וּ כָמֹ֔נוּ לְהִמֹּ֥ל לָכֶ֖ם כָּל־זָכָֽר׃ טז וְנָתַ֤נּוּ אֶת־בְּנֹתֵ֨ינוּ֙ לָכֶ֔ם וְאֶת־בְּנֹֽתֵיכֶ֖ם נִֽקַּֽח־לָ֑נוּ וְיָשַׁ֣בְנוּ אִתְּכֶ֔ם וְהָיִ֖ינוּ לְעַ֥ם אֶחָֽד׃ יז וְאִם־לֹ֧א תִשְׁמְע֛וּ אֵלֵ֖ינוּ לְהִמּ֑וֹל וְלָקַ֥חְנוּ אֶת־בִּתֵּ֖נוּ וְהָלָֽכְנוּ׃ יח וַיִּֽיטְב֥וּ דִבְרֵיהֶ֖ם בְּעֵינֵ֣י חֲמ֑וֹר וּבְעֵינֵ֖י שְׁכֶ֥ם בֶּן־חֲמֽוֹר׃ יט וְלֹֽא־אֵחַ֤ר הַנַּ֨עַר֙ לַֽעֲשׂ֣וֹת הַדָּבָ֔ר כִּ֥י חָפֵ֖ץ בְּבַֽת־יַעֲקֹ֑ב וְה֣וּא נִכְבָּ֔ד מִכֹּ֖ל בֵּ֥ית אָבִֽיו׃ כ וַיָּבֹ֥א חֲמ֛וֹר וּשְׁכֶ֥ם בְּנ֖וֹ אֶל־שַׁ֣עַר עִירָ֑ם וַֽיְדַבְּר֛וּ אֶל־אַנְשֵׁ֥י עִירָ֖ם לֵאמֹֽר׃ כא הָֽאֲנָשִׁ֨ים הָאֵ֜לֶּה שְֽׁלֵמִ֧ים הֵ֣ם אִתָּ֗נוּ וְיֵֽשְׁב֤וּ בָאָ֨רֶץ֙ וְיִסְחֲר֣וּ אֹתָ֔הּ וְהָאָ֛רֶץ הִנֵּ֥ה רַֽחֲבַת־יָדַ֖יִם לִפְנֵיהֶ֑ם אֶת־בְּנֹתָם֙ נִקַּֽח־לָ֣נוּ לְנָשִׁ֔ים וְאֶת־בְּנֹתֵ֖ינוּ נִתֵּ֥ן לָהֶֽם׃ כב אַךְ־בְּ֠זֹאת יֵאֹ֨תוּ לָ֤נוּ הָֽאֲנָשִׁים֙ לָשֶׁ֣בֶת אִתָּ֔נוּ לִֽהְי֖וֹת לְעַ֣ם אֶחָ֑ד בְּהִמּ֥וֹל לָ֨נוּ֙ כָּל־זָכָ֔ר כַּֽאֲשֶׁ֖ר הֵ֥ם נִמֹּלִֽים׃ כג מִקְנֵהֶ֤ם וְקִנְיָנָם֙ וְכָל־בְּהֶמְתָּ֔ם הֲל֥וֹא לָ֖נוּ הֵ֑ם אַ֚ךְ נֵא֣וֹתָה לָהֶ֔ם וְיֵֽשְׁב֖וּ אִתָּֽנוּ׃ כד וַיִּשְׁמְע֤וּ אֶל־חֲמוֹר֙ וְאֶל־שְׁכֶ֣ם בְּנ֔וֹ כָּל־יֹֽצְאֵ֖י שַׁ֣עַר עִיר֑וֹ וַיִּמֹּ֨לוּ֙ כָּל־זָכָ֔ר כָּל־יֹֽצְאֵ֖י שַׁ֥עַר עִירֽוֹ׃
(5) И Яаков услышал, что тот осквернил Дину, его дочь. Но сыновья его были со скотом в поле, и Яаков молчал до их возвращения.
(6) Хамор, отец Шхема, вышел к Яакову поговорить с ним.
(7) Сыновья же Яакова пришли с поля, когда услышали об этом. И эти мужи возмутились и очень разгневались, потому что тот сделал мерзость с Израилем, изнасиловав дочь Яакова, и это нельзя допустить.
(8) И Хамор говорил с ними, и сказал: «Шхем, мой сын, всей душою возжелал вашу дочь. Прошу, отдайте ее ему в жены.
(9) И породнитесь с нами: ваших дочерей отдавайте за нас, а наших дочерей будете брать себе.
(10) Поселитесь с нами, и будет эта земля открыта для вас, селитесь и торгуйте, и осядьте на ней».
(11) А Шхем сказал ее отцу и братьям: «Только бы мне найти благоволение в глазах ваших! Все, что вы попросите, я дам.
(12) Назначьте самый большой выкуп и дары — я дам вам все, что скажете. Только отдайте мне эту девушку в жены».
(13) Сыновья же Яакова отвечали Шхему и его отцу Хамору с обманным умыслом, и говорили так потому что он осквернил их сестру Дину.
(14) И сказали им: «Не можем так поступить, выдать нашу сестру за человека необрезанного, ибо это позор для нас.
(15) Только в том случае мы согласимся, если вы станете как мы, и будет у вас обрезан каждый мужчина.
(16) Тогда мы сможем выдавать за вас наших дочерей, а ваших дочерей брать себе в жены, поселимся с вами и станем одним народом.
(17) Если же не послушаете нас и не сделаете обрезание, то мы заберем нашу дочь и уйдем».
(18) И понравились их слова Хамору и Шхему, сыну Хамора.
(19) И юноша немедленно это сделал, потому что желал дочь Яакова. А он был самым уважаемым в доме своего отца.
(20) Хамор и его сын Шхем пришли к городским воротам и сказали жителям города:
(21) «Эти люди настроены к нам мирно. Пусть они селятся на нашей земле и торгуют на ней, ведь земля просторна и для них. Мы будем брать их дочерей себе в жены, а наших дочерей будем выдавать за них.
(22) Но эти люди согласны жить с нами и стать одним народом, только если и у нас будут обрезаны все мужчины, как обрезаны они сами.
(23) Их стада, их имущество, весь их скот — станут нашим. Только согласимся, и они поселятся у нас».
(24) И все кто пришел к городским воротам, послушались Хамора и его сына Шхема. Все мужчины, жившие в городе, сделали себе обрезание.
(5) Но сыновья его были в поле, и Яаков молчал до их возвращения: Яаков молчит не только внешне — он растерян. Его концепция интеграции со Шхемом терпит крах, и сам он не может найти выход.
Этот критический момент в истории семьи: переход лидерства от Яакова к сыновьям. Как мы увидим ниже, этот момент становится одним из важнейших в формировании категории «Израиль».
(6) Хамор, отец Шхема, вышел к Яакову поговорить с ним. Сыновья же Яакова возмутились… И Хамор говорил с ними: Хамор хотел бы разговаривать с Яаковом, но сыновья вмешиваются, и Хамор вынужден говорить с ними.
(7) Сыновья же Яакова возмутились и очень разгневались, потому что тот сделал мерзость с Израилем, изнасиловав дочь Яакова, и это нельзя допустить: Хотя имя Яакова еще не окончательно изменено – его сыновья уже ощущают себя «Израилем», особой этнической общностью.
Имя Израиль означает еврейский народ в его самостоятельной национальной жизни, в собственной Стране. Сыновья Яакова не могут позволить Шхему игнорировать историю с изнасилованием, потому что это будет не только унижением, но и возможностью в дальнейшем ставить еврейский народ на самое низкое место в ханаанском социуме.
Встроенность индивидуума в структуру человечества имеет три основных уровня: семья, народ, и всё человечество. При этом типы базового соотношения между людьми на этих трех уровнях различны. В рамках семьи отношения между людьми базируются прежде всего на любви, а «законы взаимоотношений между мужем и женой» играют в жизни семьи второстепенную роль. Внутри народа ситуация иная: все основано прежде всего на законе, существует суд, конфликты разрешаются в правовом поле, общество наказывает преступника. Однако во взаимоотношениях между народами судебная власть неэффективна, и закон играет не очень большую роль. На этом уровне по сути дела все основывается на силе.
Произошедшее с Диной это не ситуация внутри народа — когда, даже в случае изнасилования, нужно обратиться в суд, а не мстить. Но это отношения между народами, когда нет судебной системы которая может вынести наказание, и все зависит от силы и готовности ее применить.
Статус народа определяется в большой мере тем, насколько этот народ позволяет помыкать собой. Яаков еще не ощущает этого — но его сыновья это уже Израиль, и они понимают, что их дальнейшая жизнь зависит от того, как они отреагируют, как поставят себя в данный момент.
С жителями Шхема можно было бы мирно решить дело только если бы они восприняли действия своего князя как преступление, которое нужно исправить, вернуть Дину, признать вину — однако ничего подобного не происходит. Это означает, у сыновей Яакова не остается иного варианта, кроме войны. Иначе такая «норма поведения» по отношению к еврейскому народу будет закреплена на будущее.
(8) Хамор сказал: Шхем всей душою возжелал вашу дочь. Прошу, отдайте ее ему в жены: Шхем ведет себя так, будто всё нормально, и он как добрый сосед просто пришел свататься.
(9) И породнитесь с нами: Хамор уверен, что город Шхем сможет ассимилировать семью Яакова, которая перестанет быть отдельной этнической общностью. Ему даже не приходит в голову осудить преступление Шхема, не говоря о наказании или раскаянии. Это значит, что, несмотря на сегодняшние мирные предложения, в будущем по отношению к семье Яакова будет возможно любое насилие.
(10) Поселитесь с нами, и будет эта земля открыта для вас, селитесь и торгуйте, и осядьте на ней: Все это выглядит щедрыми экономическими предложениями, но ниже (в его обращении к жителям города) видно, что, поскольку семья Яакова очень богата, ее ассимиляция экономически выгодна.
(11-12) Шхем сказал: Все, что вы попросите, я дам. Только отдайте мне эту девушку в жены: В речи Шхема тоже нет никакого раскаяния. Он предлагает материальную компенсацию без признания вины — и сыновья Яакова не могут на это согласиться, потому что тогда изнасилование по отношению к девушкам из семьи Яакова легитимизируется.
(13) Сыновья же Яакова отвечали с обманным умыслом, потому что он осквернил их сестру: Сыновья Яакова считают, что нападение на Дину и далее отсутствие раскаяния и исправления со стороны жителей Шхема равносильно началу военных действий. А в ситуации войны любой обман противника является возможным и допустимым.
(17) Если же не послушаете нас и не сделаете обрезание, то мы заберем нашу дочь и уйдем: Чтобы не вызвать подозрений, сыновья Яакова говорят только «мы заберем нашу дочь» (хотя не очевидно, что они могут это сделать, ведь Дину удерживают в доме Шхема), и не упоминают о наказании Шхема за его преступление.
(20-23) Хамор и его сын Шхем пришли к городским воротам и сказали жителям города: Их стада, их имущество, весь их скот станут нашим: Очевидно, что богатство и стада семьи Яакова были столь велики, что послужили приманкой для целого города.
(24) И все мужчины, жившие в городе, сделали себе обрезание: Хамор и Шхем предложили жителям города сделать обрезание исключительно с экономическими целями, чтобы завладеть богатствами семьи Яакова. Нет ничего что указывало бы что они рассматривают обрезание как завет с Богом. Т.е. здесь есть хирургическая операция, но нет заповеди.
44.4. Уничтожение Шхема (34:25-29)
כה וַיְהִי֩ בַיּ֨וֹם הַשְּׁלִישִׁ֜י בִּֽהְיוֹתָ֣ם כֹּֽאֲבִ֗ים וַיִּקְח֣וּ שְׁנֵֽי־בְנֵי־יַ֠עֲקֹב שִׁמְע֨וֹן וְלֵוִ֜י אֲחֵ֤י דִינָה֙ אִ֣ישׁ חַרְבּ֔וֹ וַיָּבֹ֥אוּ עַל־הָעִ֖יר בֶּ֑טַח וַיַּֽהַרְג֖וּ כָּל־זָכָֽר׃ כו וְאֶת־חֲמוֹר֙ וְאֶת־שְׁכֶ֣ם בְּנ֔וֹ הָֽרְג֖וּ לְפִי־חָ֑רֶב וַיִּקְח֧וּ אֶת־דִּינָ֛ה מִבֵּ֥ית שְׁכֶ֖ם וַיֵּצֵֽאוּ׃ כז בְּנֵ֣י יַֽעֲקֹ֗ב בָּ֚אוּ עַל־הַ֣חֲלָלִ֔ים וַיָּבֹ֖זּוּ הָעִ֑יר אֲשֶׁ֥ר טִמְּא֖וּ אֲחוֹתָֽם׃ כח אֶת־צֹאנָ֥ם וְאֶת־בְּקָרָ֖ם וְאֶת־חֲמֹֽרֵיהֶ֑ם וְאֵ֧ת אֲשֶׁר־בָּעִ֛יר וְאֶת־אֲשֶׁ֥ר בַּשָּׂדֶ֖ה לָקָֽחוּ׃ כט וְאֶת־כָּל־חֵילָ֤ם וְאֶת־כָּל־טַפָּם֙ וְאֶת־נְשֵׁיהֶ֔ם שָׁב֖וּ וַיָּבֹ֑זּוּ וְאֵ֖ת כָּל־אֲשֶׁ֥ר בַּבָּֽיִת׃
(25) На третий день, когда они были больны, два сына Яакова, Шимон и Леви, братья Дины, взяли свои мечи, без опасений вошли в город и перебили всех мужчин.
(26) Они убили мечом Хамора и его сына Шхема, и взяли Дину из дома Шхема, и ушли.
(27) Сыновья же Яакова прошли среди убитых и разграбили город, за то что осквернили их сестру.
(28) Они забрали мелкий и крупный скот, и ослов, все что было в городе и в поле.
(29) И всех детей и женщин пленили, и разграбили все имущество, которое было в домах.
(25) Шимон и Леви, братья Дины: Т.е. тоже сыновья Леи.
Вошли в город и перебили всех мужчин: Маймонид отмечает, что в обязанности народов («Семь заповедей сыновей Ноя») входит установление справедливого суда. А покрывание преступников возлагает ответственность за преступление на все общество. Потому все жители Шхема несут ответственность за произошедшее с Диной.
Отметим, что если жители Шхема это потомки учеников Авраама, то их первейшей обязанностью являлось гостеприимство, самый главный этический принцип Авраама. Если же они нарушили этот принцип, с них должно спрашиваться строже, чем с других народов, и их наказание должно быть более суровым.
(26) Они убили мечом Хамора и его сына Шхема: Хамора и Шхема убили последними. Мидраш считает это свидетельством того, что первоначальным намерением Шимона и Леви было убить только Шхема и забрать Дину, однако жители города вышли на защиту своего правителя и поэтому были убиты.
(27) Сыновья же Яакова прошли среди убитых: Т.е. поддержали поступок Шимона и Леви.
И разграбили город за то, что осквернили их сестру: Законы войны того времени включали в себя пленение и разграбление принадлежащего противнику.
44.5. Справедливо ли поступили Шимон и Леви (34:30-31)
ל וַיֹּ֨אמֶר יַֽעֲקֹ֜ב אֶל־שִׁמְע֣וֹן וְאֶל־לֵוִי֮ עֲכַרְתֶּ֣ם אֹתִי֒ לְהַבְאִישֵׁ֨נִי֙ בְּיֹשֵׁ֣ב הָאָ֔רֶץ בַּֽכְּנַעֲנִ֖י וּבַפְּרִזִּ֑י וַֽאֲנִי֙ מְתֵ֣י מִסְפָּ֔ר וְנֶֽאֶסְפ֤וּ עָלַי֙ וְהִכּ֔וּנִי וְנִשְׁמַדְתִּ֖י אֲנִ֥י וּבֵיתִֽי׃ לא וַיֹּֽאמְר֑וּ הַכְזוֹנָ֕ה יַֽעֲשֶׂ֖ה אֶת־אֲחוֹתֵֽנוּ׃
(30) И Яаков сказал Шимону и Леви: «Вы навлекли на меня беду, вызвали ненависть жителей этой страны, ханаанеев и перизеев. А мы малочисленны, и если соберутся и нападут на нас, то убьют меня вместе со всей семьей».
(31) Они же сказали: «Неужели позволить ему поступать с нашей сестрой как с блудницей?!»
(30) Яаков сказал Шимону и Леви: Вы навлекли на меня беду, а мы малочисленны, и если нападут на нас, то убьют: Яаков не упрекает сыновей в аморальном поведении или несправедливости, он только выражает прагматическую озабоченность последствиями их действий.
Реакция Яакова это проявление ментальности выживания в Изгнании: «Лучше не отвечать на нападение, иначе придут и убьют всех». Яаков боится войны, поскольку он еще не Израиль. А ответ сыновей отражает подход самостоятельного народа Израиля, живущего на своей земле. Они понимают, что в международных отношениях применение силы это практически единственный способ ответа на нападение, иначе можно самому быть уничтоженным.
(31) Они же сказали: Неужели позволить ему поступать с нашей сестрой как с блудницей: Если изнасилование останется без раскаяния или без отмщения — то в дальнейшем оно будет рассматриваться как норма.
Диалог завершается вопросом. Тора не приводит ответа Яакова и сама не дает ответа, проблема остается открытой.
Позже, давая перед смертью благословение сыновьям, Яаков фактически соглашается с доводами братьев о захвате Шхема (48:22), но при этом критикует Шимона и Леви за их гнев (49:5).