Библейская Динамика | Том 1. Бытие, ч.6
§ 38. Яаков и дочери Лавана
38.1. Встреча с Рахелью у колодца (29:1-12)
א וַיִּשָּׂ֥א יַֽעֲקֹ֖ב רַגְלָ֑יו וַיֵּ֖לֶךְ אַ֥רְצָה בְנֵי־קֶֽדֶם׃ ב וַיַּ֞רְא וְהִנֵּ֧ה בְאֵ֣ר בַּשָּׂדֶ֗ה וְהִנֵּה־שָׁ֞ם שְׁלֹשָׁ֤ה עֶדְרֵי־צֹאן֙ רֹֽבְצִ֣ים עָלֶ֔יהָ כִּ֚י מִן־הַבְּאֵ֣ר הַהִ֔וא יַשְׁק֖וּ הָֽעֲדָרִ֑ים וְהָאֶ֥בֶן גְּדֹלָ֖ה עַל־פִּ֥י הַבְּאֵֽר׃ ג וְנֶֽאֶסְפוּ־שָׁ֣מָּה כָל־הָֽעֲדָרִ֗ים וְגָֽלְל֤וּ אֶת־הָאֶ֨בֶן֙ מֵעַל֙ פִּ֣י הַבְּאֵ֔ר וְהִשְׁק֖וּ אֶת־הַצֹּ֑אן וְהֵשִׁ֧יבוּ אֶת־הָאֶ֛בֶן עַל־פִּ֥י הַבְּאֵ֖ר לִמְקֹמָֽהּ׃ ד וַיֹּ֤אמֶר לָהֶם֙ יַֽעֲקֹ֔ב אַחַ֖י מֵאַ֣יִן אַתֶּ֑ם וַיֹּ֣אמְר֔וּ מֵֽחָרָ֖ן אֲנָֽחְנוּ׃ ה וַיֹּ֣אמֶר לָהֶ֔ם הַיְדַעְתֶּ֖ם אֶת־לָבָ֣ן בֶּן־נָח֑וֹר וַיֹּֽאמְר֖וּ יָדָֽעְנוּ׃ ו וַיֹּ֥אמֶר לָהֶ֖ם הֲשָׁל֣וֹם ל֑וֹ וַיֹּֽאמְר֣וּ שָׁל֔וֹם וְהִנֵּה֙ רָחֵ֣ל בִּתּ֔וֹ בָּאָ֖ה עִם־הַצֹּֽאן׃ ז וַיֹּ֗אמֶר הֵ֥ן עוֹד֙ הַיּ֣וֹם גָּד֔וֹל לֹא־עֵ֖ת הֵֽאָסֵ֣ף הַמִּקְנֶ֑ה הַשְׁק֥וּ הַצֹּ֖אן וּלְכ֥וּ רְעֽוּ׃ ח וַיֹּֽאמְרוּ֮ לֹ֣א נוּכַל֒ עַ֣ד אֲשֶׁ֤ר יֵאָֽסְפוּ֙ כָּל־הָ֣עֲדָרִ֔ים וְגָֽלְלוּ֙ אֶת־הָאֶ֔בֶן מֵעַ֖ל פִּ֣י הַבְּאֵ֑ר וְהִשְׁקִ֖ינוּ הַצֹּֽאן׃ ט עוֹדֶ֖נּוּ מְדַבֵּ֣ר עִמָּ֑ם וְרָחֵ֣ל ׀ בָּ֗אָה עִם־הַצֹּאן֙ אֲשֶׁ֣ר לְאָבִ֔יהָ כִּ֥י רֹעָ֖ה הִֽוא׃ י וַיְהִ֡י כַּֽאֲשֶׁר֩ רָאָ֨ה יַֽעֲקֹ֜ב אֶת־רָחֵ֗ל בַּת־לָבָן֙ אֲחִ֣י אִמּ֔וֹ וְאֶת־צֹ֥אן לָבָ֖ן אֲחִ֣י אִמּ֑וֹ וַיִּגַּ֣שׁ יַֽעֲקֹ֗ב וַיָּ֤גֶל אֶת־הָאֶ֨בֶן֙ מֵעַל֙ פִּ֣י הַבְּאֵ֔ר וַיַּ֕שְׁקְ אֶת־צֹ֥אן לָבָ֖ן אֲחִ֥י אִמּֽוֹ׃ יא וַיִּשַּׁ֥ק יַֽעֲקֹ֖ב לְרָחֵ֑ל וַיִּשָּׂ֥א אֶת־קֹל֖וֹ וַיֵּֽבְךְּ׃ יב וַיַּגֵּ֨ד יַֽעֲקֹ֜ב לְרָחֵ֗ל כִּ֣י אֲחִ֤י אָבִ֨יהָ֙ ה֔וּא וְכִ֥י בֶן־רִבְקָ֖ה ה֑וּא וַתָּ֖רָץ וַתַּגֵּ֥ד לְאָבִֽיהָ׃
(1) И Яаков поднялся на ноги, и пошел в страну сынов Востока.
(2) И увидел: вот колодец в поле, из которого поят стада, и возле него расположились три отары овец, а над устьем колодца большой камень.
(3) И когда там собирались все стада, то отваливали камень от устья колодца, поили овец, и возвращали камень на свое место, на устье колодца.
(4) И Яаков сказал им: «Братья мои, откуда вы?» И они сказали: «Мы из Харана».
(5) И сказал им: «Знаете ли вы Лавана, сына Нахора?» И они сказали: «Знаем».
(6) И сказал им: «Все ли у него благополучно?» И они сказали: «Все благополучно, а вот его дочь Рахель идет с овцами».
(7) И сказал им: «Ведь день еще долог, не время собирать скот — напоите овец и идите пасти».
(8) Но они сказали: «Не можем, пока не соберутся все стада — тогда отвалят камня от устья колодца, и мы напоим овец».
(9) Пока он говорил с ними, пришла Рахель с овцами ее отца, которых она пасла.
(10) И когда Яаков увидел Рахель, дочь Лавана, брата своей матери, и овец Лавана, брата своей матери — то Яаков подошел и отвалил камень от устья колодца, и напоил овец Лавана, брата своей матери.
(11) И Яаков поцеловал Рахель, и возвысил свой голос, и заплакал.
(12) И Яаков рассказал Рахели, что он родственник ее отца, сын Ривки. И она побежала и сообщила своему отцу.
(1) И Яаков поднялся на ноги: Букв. «поднял свои ноги», т.е. был воодушевлен Божественным обещанием и потому пошел быстро.
И пошел в страну сынов Востока Восток называется в Торе кедем, букв. «изначальное», т.е. нечто исходное для мироздания. Этому понятию придается не только географическое, но и ценностное содержание. Про Райский сад сказано: «Господь посадил Сад в Эдене с востока» (2:8) — что, конечно, говорит совсем не о географии, но о сущности Сада.
Географически Яаков пошел в Харан. «Сущностно» же он стремится идти к «востоку», к возрождению изначально заложенного в человеке образа Бога. Сон с лестницей меняет Яакова: если вначале целью его ухода в Харан было спрятаться от гнева Эсава, то теперь он ищет истоки, осознает свою миссию по отношению к человечеству. Это важный шаг на пути его преобразования из Яакова в Израиля.
(2) И увидел: вот колодец в поле, из которого поят стада: Видимо, это тот же самый колодец около Харана, у которого раб Авраама встретил Ривку (24:11).
Стоит отметить, что Элиэзер в свое время не вступал в общение с местными жителями. Его целью было лишь привести невесту для Ицхака, потому что на стадии, гвуры евреи замыкаются в себе и не занимаются воздействием на мир. Яаков же вступает в диалог с пастухами, так как собирается жить здесь, поэтому он хочет попытаться исправить и улучшить это место.
И возле него расположились три отары овец: Подробности общения Яакова с пастухами не кажутся такими уж существенными для рассказа Торы. И как уже отмечалось, подход еврейской традиции к таким отрывкам, «лишним» для фабулы рассказа — состоит в их дополнительном аллегорическом понимании.
Мы рассмотрим ниже весь разговор Яакова с пастухами в концепции мидраша, который ассоциирует три стада с тремя расами человечества — потомками Шема, Хама и Яфета (в Писании народы часто называются «стадами», а их царей «пастухами»). Яаков метафизически встречает эти три типа человечества у колодца на Востоке, и они должны стать объектом его заботы.
(3) А над устьем колодца большой камень. И когда там собирались все стада, то отваливали камень, поили овец, и возвращали камень на свое место: Народам мира не хватает воды как в материальном, так и духовном плане. Поэтому устье колодца открывают только когда все собираются вместе, чтобы кто-то один не взял себе больше воды чем ему положено. Таким образом, прагматический мир между народами (соглашение между пастухами) может позволить им и их овцам не умереть от жажды — но он не может дать настоящего материального и духовного изобилия.
Между предводителями стад нет взаимного доверия, и это иллюстрирует главную проблему человечества: искажение понятия братства. Пастухи думают, что относясь с подозрением друг к другу они сохранят свою порцию воды, но на самом деле именно из-за отсутствия братства воды и не хватает.
(4) И Яаков сказал им: Братья мои, откуда вы: Яаков видит главную проблему в нарушении братства.
Собственная проблема Яакова тоже коренится в вопросе братства, в его отношениях с Эсавом. Он пока не может разрешить свою личную проблему — но, возможно, он научится этому в процессе усилий решить аналогичную проблему в Харане? Поэтому бегство от своего брата Эсава — подвигает Яакова на поиск братства для человечества.
Камень свидетельствует о проблеме — и чтобы ее решить, Яаков говорит встреченным: «Братья мои!»
Его слова: «Откуда вы?» говорят не столько о географии (понятно, что пастухи, конечно же, из близлежащего Харана), сколько приглашают задуматься о сути: «Подумайте, откуда вы все взялись? Ведь мы все сотворены Богом и, поскольку у всех нас один Отец, мы братья».
Именно эту идею (которой не было в мире ранее) будет впоследствии провозглашать учение Торы: чтобы ощутить общечеловеческое братство, надо задуматься об общем и едином для всех источнике мироздания.
И они сказали: Мы из Харана: Пока что пастухи, лидеры трех человеческих рас, не слишком внимают его призыву. Они отвечают: «Мы из Харана», — т.е. не идут дальше ближайшего места происхождения, естественного порядка вещей. На первом этапе народам мира чужд слишком визионерский еврейский подход Яакова.
***
Тема отношений между братьями — одна из центральных в книге Бытия. На всем ее протяжении мы видим конфликты между братьями: Каин и Авель, Ицхак и Ишмаэль, Яаков и Эсав, Иосиф и его братья.
Подобный конфликт всегда очень тяжел. Главная причина этого конфликта в том, что братья претендуют на общее наследство и конфликтуют, когда делят его.
Истинное же разрешение проблема братства получает в истории взаимоотношений Моисея и Аарона, которые не делили наследство, а вместо этого вышли на уровень взаимного дополнения друг друга. Подробно об этом см. в комментарии к книге Исход.
(7) И сказал им: Ведь день еще долог, не время собирать скот — напоите овец и идите пасти: Увидев Рахель и почувствовав свою связь с ней, Яаков вдруг ощущает себя глубоко вовлеченным в дела Харана. Теперь этот город становится для него не только убежищем от гнева брата, но и домом, пусть временным. И Яаков начинает вмешиваться в ситуацию до такой степени, что даже спрашивает пастухов, почему они не занимаются своей работой, не идут пасти овец.
(8) Но они сказали: Однако пастухи реагируют на вмешательство спокойно и конструктивно, что вроде бы свидетельствует об их готовности выслушать послание Яакова.
Не можем, пока не соберутся все стада — тогда отвалят камня от устья колодца, и мы напоим овец: Пастухи согласны, что положение в их стране неправильно. Но они относят проблему не к своему недостаточному чувству братства, а к объективным физическим трудностям, нехватке воды.
(9) Пока он говорил с ними, пришла Рахель с овцами ее отца, которых она пасла: В системе ассоциаций Торы «быть пастухом» указывает на качества лидера, «пастыря». Поэтому в дальнейшем именно Рахель определяет столь многое в отношениях в семье Яакова.
(10) И когда Яаков увидел Рахель, то подошел и отвалил камень от устья колодца, и напоил овец Лавана, брата своей матери: Яаков тут же берется за дело и решает проблему: во-первых, его собственных сил хватает, чтобы отвалить камень, который обычно поддается только общим усилиям; во-вторых, как сообщает мидраш, «Яаков отвалил этот камень навсегда» — т.е. воды теперь оказалось достаточно много для всех, больше не нужно закрывать колодец.
Яаков, еврейство диаспоры, начинает работу по преобразованию окружающего мира, и она крайне успешна. Лишь позже выясняется, что, несмотря на то благословение, которое Яаков принес жителям Харана — эти же жители (в лице «сыновей Лавана», см. ниже 31:1) его позже и возненавидели.
(11) И Яаков поцеловал Рахель: Грамматическая конструкция на иврите здесь не эт-Рахель, «поцеловал Рахель», а ле-Рахель, «поцеловал Рахели [руку]», т.е. не следует представлять ситуацию так, что Яаков набросился на постороннюю девушку с поцелуями.
И возвысил свой голос, и заплакал: Мидраш объясняет плач Яакова его воспоминаниями о сватовстве Ицхака, которое (как мы отметили) происходило именно у этого харанского колодца. Тогда Элиэзер привел караван верблюдов, и все было очень достойно — а сейчас Яаков, убегая от брата, пришел ни с чем.
Мидраш добавляет, что Ицхак был отнюдь не был беден, и когда он посылал Яакова к Лавану для женитьбы, то снабдил его подарками семье невесты. Но по дороге, как сообщает мидраш, на Яакова напал Элифаз, сын Эсава, и грозился его убить. Яаков же откупился от него всем имеющимся имуществом, сказав, что «бедный все равно что мертвый». Элифаз согласился и оставил Яакова в живых. Но теперь Яаков переживает, что пришел свататься, не имея подарков.
На самом деле Яаков склонен принижать свой уровень, достижения и статус (см. напр. 47:9). Однако это ощущение отставания не создает у него чувство подавленности, но наоборот, побуждает его «хватать ситуацию за пятку » (как он схватился при рождении за пятку Эсава) и бежать вперед.
38.2. Договор Яакова с Лаваном о женитьбе на Рахели (29:13-20)
יג וַיְהִי֩ כִשְׁמֹ֨עַ לָבָ֜ן אֶת־שֵׁ֣מַע ׀ יַֽעֲקֹ֣ב בֶּן־אֲחֹת֗וֹ וַיָּ֤רָץ לִקְרָאתוֹ֙ וַיְחַבֶּק־לוֹ֙ וַיְנַשֶּׁק־ל֔וֹ וַיְבִיאֵ֖הוּ אֶל־בֵּית֑וֹ וַיְסַפֵּ֣ר לְלָבָ֔ן אֵ֥ת כָּל־הַדְּבָרִ֖ים הָאֵֽלֶּה׃ יד וַיֹּ֤אמֶר לוֹ֙ לָבָ֔ן אַ֛ךְ עַצְמִ֥י וּבְשָׂרִ֖י אָ֑תָּה וַיֵּ֥שֶׁב עִמּ֖וֹ חֹ֥דֶשׁ יָמִֽים׃ טו וַיֹּ֤אמֶר לָבָן֙ לְיַֽעֲקֹ֔ב הֲכִֽי־אָחִ֣י אַ֔תָּה וַֽעֲבַדְתַּ֖נִי חִנָּ֑ם הַגִּ֥ידָה לִּ֖י מַה־מַּשְׂכֻּרְתֶּֽךָ׃ טז וּלְלָבָ֖ן שְׁתֵּ֣י בָנ֑וֹת שֵׁ֤ם הַגְּדֹלָה֙ לֵאָ֔ה וְשֵׁ֥ם הַקְּטַנָּ֖ה רָחֵֽל׃ יז וְעֵינֵ֥י לֵאָ֖ה רַכּ֑וֹת וְרָחֵל֙ הָֽיְתָ֔ה יְפַת־תֹּ֖אַר וִיפַ֥ת מַרְאֶֽה׃ יח וַיֶּֽאֱהַ֥ב יַֽעֲקֹ֖ב אֶת־רָחֵ֑ל וַיֹּ֗אמֶר אֶֽעֱבָדְךָ֙ שֶׁ֣בַע שָׁנִ֔ים בְּרָחֵ֥ל בִּתְּךָ֖ הַקְּטַנָּֽה׃ יט וַיֹּ֣אמֶר לָבָ֗ן ט֚וֹב תִּתִּ֣י אֹתָ֣הּ לָ֔ךְ מִתִּתִּ֥י אֹתָ֖הּ לְאִ֣ישׁ אַחֵ֑ר שְׁבָ֖ה עִמָּדִֽי׃ כ וַיַּֽעֲבֹ֧ד יַֽעֲקֹ֛ב בְּרָחֵ֖ל שֶׁ֣בַע שָׁנִ֑ים וַיִּֽהְי֤וּ בְעֵינָיו֙ כְּיָמִ֣ים אֲחָדִ֔ים בְּאַֽהֲבָת֖וֹ אֹתָֽהּ׃
(13) И когда Лаван услышал известие о Яакове, сыне своей сестры, то побежал ему навстречу, обнял и поцеловал его, и привел в свой дом; и он рассказал Лавану обо всем что произошло.
(14) И Лаван сказал: «Действительно, ты кость и плоть моя». И жил он у него целый месяц.
(15) И Лаван сказал Яакову: «Хотя ты и мой родственник — должен ли ты работать на меня даром? Скажи мне, как заплатить тебе!»
(16) А у Лавана были две дочери: старшую звали Лея, а младшую звали Рахель.
(17) У Леи были слабые глаза, а Рахель была стройна и красива.
(18) И Яаков полюбил Рахель, и сказал: «Я буду работать на тебя семь лет за Рахель, твою младшую дочь «.
(19) И Лаван сказал: «Лучше мне выдать ее за тебя, нежели за кого-то другого. Оставайся у меня».
(20) Яаков работал за Рахель семь лет, и ввиду его любви к ней — они были в его глазах как несколько дней.
(13) И он рассказал Лавану обо всем что произошло: И что родители отправили его к Лавану для женитьбы на его дочери.
То, что Яаков наивно рассказывает Лавану все детали происшедшего, в дальнейшем будет использовано ему самому во вред.
(14) И Лаван сказал: Действительно, ты кость и плоть моя: Тут явная аллюзия на историю Адама и Евы (2:23) — т.е. эти слова указывают не только на родство, но и на согласие выдать за Яакова свою дочь.
(15) И жил он у него целый месяц. И Лаван сказал Яакову: Хотя ты и мой родственник — должен ли ты работать на меня даром: Т.е. Яаков этот месяц не только жил у Лавана, но и работал на него, причем бесплатно.
Скажи мне, как заплатить тебе: Лаван выясняет уровень притязаний Яакова, его оценку ситуации. При этом он с самого начала знает, что Яаков пришел к нему с планами женитьбы.
(16) А у Лавана были две дочери: старшую звали Лея, а младшую звали Рахель: Мидраш добавляет, что Лея и Рахель были близнецами, подобно Эсаву и Яакову, и на десять лет младше них.
(17) У Леи были слабые глаза, а Рахель была стройна и красива: Не совсем понятно, в чем противопоставление «красоты» и «слабых глаз». Однако ниже мы подробно рассмотрим подход, согласно которому это противопоставление является необычайно важным не только для понимания всей структуры семьи Яакова, но также и для дальнейшего развития еврейской истории. Слабые глаза Леи это «вечность, не обращающая внимания на текущие мелочи», а красота Рахели это «бренность, реализующая себя в полноте существования в этом мире». Эта разница еще более сильно проявляется в динамике отношений их детей, Иосифа и Иеhуды, и двух типов лидерства в еврейском народе.
(18) И Яаков полюбил Рахель: Поскольку именно качество Рахели, «красота», соответствовало уровню «Яаков», на котором он находился в тот момент. А с Леей его связь полноценно реализуется только когда он, гораздо позже, достигает уровня «Израиль». Мы обсудим это ниже, в комментарии к дальнейшим главам книги Бытия.
И Яаков полюбил: Тора по-разному представляет нам отношение Праотцев к выбору жены. Совсем ничего не сообщается о том, как Авраам женился на Саре. Про Ицхака мы знаем, что жену ему выбирает слуга Авраама, и он полюбил Ривку лишь после того как женился на ней. И лишь на уровне Яакова мы видим не только изначальную любовь и самостоятельный выбор, но и его борьбу за ту девушку, которую он считает подходящей для себя.
И сказал: Я буду работать на тебя семь лет за Рахель, твою младшую дочь: Яаков сам предлагает Лавану отработать у него семь лет («семь» соответствует «полному естественному циклу»), и не просит сразу жениться на Рахели.
Это, видимо, было ошибкой с его стороны. У Яакова слишком низкая самооценка и недостаточный уровень притязаний, и ему приходится расплачиваться за это. Гораздо правильнее было бы сказать Лавану о своем желании немедленно жениться на Рахели, не предлагая оплаты, и выслушать предложение будущего тестя: возможно, Лаван запросил бы меньшую цену или же сам предложил более хорошие условия.
(19) И Лаван сказал: Лучше мне выдать ее за тебя, нежели за кого-то другого. Оставайся у меня: Лаван принимает выгодное предложение Яакова — дочь сосватана без приданого, и он получил бесплатного работника, мотивированного обещанием будущей награды.
(20) Яаков работал за Рахель семь лет, и ввиду его любви к ней — они были в его глазах как несколько дней: Действительно, эти семь лет пролетают для Яакова незаметно, потому что он полон любви. Однако следующие семь лет, когда он, неожиданно, должен был отработать за вторую жену, не так романтичны. Да и Рахель, наверное, тоже не была в восторге от своего многолетнего ожидания.
Сравнивая это с историей о сватовстве Ривки, когда Элиэзер вообще отказался ждать, а забрал девушку сразу — становится ясно, что у Яакова уровень притязаний существенно занижен. Лишь позже, в ходе истории отношений с Лаваном, Яаков учится поступать более жестко и прямо, т.е. постепенно становится Израилем.
38.3. Женитьба на Лее и Рахели (29:21-30)
כא וַיֹּ֨אמֶר יַֽעֲקֹ֤ב אֶל־לָבָן֙ הָבָ֣ה אֶת־אִשְׁתִּ֔י כִּ֥י מָֽלְא֖וּ יָמָ֑י וְאָב֖וֹאָה אֵלֶֽיהָ׃ כב וַיֶּֽאֱסֹ֥ף לָבָ֛ן אֶת־כָּל־אַנְשֵׁ֥י הַמָּק֖וֹם וַיַּ֥עַשׂ מִשְׁתֶּֽה׃ כג וַיְהִ֣י בָעֶ֔רֶב וַיִּקַּח֙ אֶת־לֵאָ֣ה בִתּ֔וֹ וַיָּבֵ֥א אֹתָ֖הּ אֵלָ֑יו וַיָּבֹ֖א אֵלֶֽיהָ׃ כד וַיִּתֵּ֤ן לָבָן֙ לָ֔הּ אֶת־זִלְפָּ֖ה שִׁפְחָת֑וֹ לְלֵאָ֥ה בִתּ֖וֹ שִׁפְחָֽה׃ כה וַיְהִ֣י בַבֹּ֔קֶר וְהִנֵּה־הִ֖וא לֵאָ֑ה וַיֹּ֣אמֶר אֶל־לָבָ֗ן מַה־זֹּאת֙ עָשִׂ֣יתָ לִּ֔י הֲלֹ֤א בְרָחֵל֙ עָבַ֣דְתִּי עִמָּ֔ךְ וְלָ֖מָּה רִמִּיתָֽנִי׃ כו וַיֹּ֣אמֶר לָבָ֔ן לֹֽא־יֵעָשֶׂ֥ה כֵ֖ן בִּמְקוֹמֵ֑נוּ לָתֵ֥ת הַצְּעִירָ֖ה לִפְנֵ֥י הַבְּכִירָֽה׃ כז מַלֵּ֖א שְׁבֻ֣עַ זֹ֑את וְנִתְּנָ֨ה לְךָ֜ גַּם־אֶת־זֹ֗את בַּֽעֲבֹדָה֙ אֲשֶׁ֣ר תַּֽעֲבֹ֣ד עִמָּדִ֔י ע֖וֹד שֶֽׁבַע־שָׁנִ֥ים אֲחֵרֽוֹת׃ כח וַיַּ֤עַשׂ יַֽעֲקֹב֙ כֵּ֔ן וַיְמַלֵּ֖א שְׁבֻ֣עַ זֹ֑את וַיִּתֶּן־ל֛וֹ אֶת־רָחֵ֥ל בִּתּ֖וֹ ל֥וֹ לְאִשָּֽׁה׃ כט וַיִּתֵּ֤ן לָבָן֙ לְרָחֵ֣ל בִּתּ֔וֹ אֶת־בִּלְהָ֖ה שִׁפְחָת֑וֹ לָ֖הּ לְשִׁפְחָֽה׃ ל וַיָּבֹא֙ גַּ֣ם אֶל־רָחֵ֔ל וַיֶּֽאֱהַ֥ב גַּֽם־אֶת־רָחֵ֖ל מִלֵּאָ֑ה וַיַּֽעֲבֹ֣ד עִמּ֔וֹ ע֖וֹד שֶֽׁבַע־שָׁנִ֥ים אֲחֵרֽוֹת׃
(21) И Яаков сказал Лавану: «Дай мне мою жену, ибо пришел срок, и я войду к ней».
(22) И Лаван собрал всех людей того места, и сделал пир.
(23) Вечером же взял свою дочь Лею и ввел ее к нему; и тот вошел к ней.
(24) И Лаван отдал Зилпу, свою рабыню — в рабыни своей дочери Лее.
(25) А поутру оказалось, что это Лея. И он сказал Лавану: «Что же ты мне сделал? Не за Рахель ли я работал на тебя? Зачем же ты обманул меня?»
(26) И Лаван сказал: «В наших краях не принято выдавать младшую раньше первородной.
(27) Заверши неделю с этой, и отдадим тебе и вторую — за работу, которую ты будешь исполнять у меня еще семь лет».
(28) Яаков так и сделал. И по завершении недели с этой, отдал ему в жены свою дочь Рахель.
(29) И Лаван отдал Билhу, свою рабыню — в рабыни своей дочери Рахели.
(30) И он вошел также и к Рахели, и полюбил Рахель больше чем Лею, и работал на него еще другие семь лет.
(21) И Яаков сказал Лавану: Дай мне мою жену, ибо пришел срок, и я войду к ней: Мидраш добавляет: «Но даже простой человек не будет говорить так грубо» (т.е. напрямую, откровенно), — и добавляет: «Яаков интуитивно понимал, что должен родить двенадцать сыновей, он чувствовал, что ему следует поторопиться, и поэтому говорил излишне резко».
За семь лет работы Яаков научился быть более жестким, чем в момент ухода из родительского дома. Но оказалось, что и этого недостаточно.
(25) А поутру оказалось, что это Лея: Мидраш добавляет: Яаков подозревал, что Лаван его может обмануть, и поэтому заранее договорился с Рахелью об условных знаках, которые та должна подать ему перед бракосочетанием, подтверждая, что перед ним именно она (лицо невесты было скрыто фатой). Но Рахель, узнав, что отец решил обманом выдать Лею за Яакова, и не желая позора и разоблачения сестры, рассказала Лее об этих знаках, и Лея сделала все так, как было условлено у Яакова с Рахелью. Поэтому Яаков не подозревал об обмане.
Таким образом, Рахель проявила великодушие к сестре, и в конце концов стала старшей женой в семье. Женитьба же на Лее, как оказалось в дальнейшем, стала для Яакова необходимым элементом для развития.
(26) И Лаван сказал: В наших краях не принято выдавать младшую раньше первородной: Лаван употребляет здесь не выражение «раньше старшей», но именно «раньше первородной» — что соответствует фразе, сказанной Яаковом отцу: «Я Эсав, твой первенец» (27:19). И этим Лаван показывает Яакову что его обман вернулся к нему.
В наших краях не принято: Это, мол, у вас в Ханаане все ведут себя настолько нахально, что младшие отхватывают себе благословение вне очереди; а у нас, в приличном месте, поступают солидно, не выдают замуж младшую дочь раньше первородной.
(27) Заверши неделю с этой: Семидневный свадебный пир.
И отдадим тебе и вторую — за работу, которую ты будешь исполнять у меня еще семь лет: Здесь Лаван предлагает Яакову сначала жениться на Рахели (сразу по окончании недели свадебного пира с Леей), и уже потом отработать за нее.
(28) Яаков так и сделал: Яаков ничего не отвечает Лавану, потому что чувствует некоторую его правоту. На самом же деле вопрос, в чем состоит правота Лавана, отнюдь не прост. Ситуация сложнее, чем просто воздаяние «мера за меру». Суть ее в том, что, получив благословение Эсава, Яаков «в нагрузку» должен был получить и Лею, потенциальную жену Эсава.
Мидраш поясняет: поскольку у Ривки было двое сыновей-близнецов, а у ее брата Лавана две дочери-близнецы, окружающие говорили: «Подходят они друг другу: первородному (Эсаву) жениться на первородной (Лее), а младшему на младшей».
В действительности же Лея стала вовсе не «отмщением» Яакову за его обман отца — наоборот, она помогла раскрыть его потенциал и достичь величия. Яаков в момент женитьбы еще не понимает этого.
(29) И Лаван отдал Билhу, свою рабыню — в рабыни своей дочери Рахели Относительно Билhи и Зилпы традиция сообщает, что они тоже были дочерьми Лавана, но не от жены, а от рабыни. Таким образом, все четыре жены Яакова были дочерьми Лавана.
(30) И он вошел также и к Рахели, и полюбил Рахель больше чем Лею: Т.е. Яаков любил обеих своих жен, но Рахель сильнее, чем Лею.
38.4. Проблема женитьбы Яакова на родных сестрах — несмотря на запрет Торы
Тора не запрещает многоженства, хотя это и не поощряется, и идеалом является моногамный брак. (В еврейской истории многоженство всегда было редким явлением, однако запрещено оно было гораздо позже, в Средневековье). Однако Тора прямо запрещает жениться на родных сестрах; более того, даже в случае развода запрещено жениться на сестре бывшей жены, пока первая жена жива (Левит 18:18). Поэтому по закону Торы Яаков после свадьбы с Леей не только не может жениться на Рахели, он не смог бы сделать этого, даже если бы развелся с Леей. Почему же это не остановило его?
Разумеется, Яаков вступает в брак задолго до того, как законы Торы были даны на Синае. Однако в еврейской традиции считается, что заповеди Торы «предвечны» (т.е. что «Тора была еще до Сотворения мира», по выражению мидраша «Бог смотрел в Тору и творил мир в соответствии с ней»), хотя и спустились в мир позже. Поэтому считается что Праотцы (на основе своего Завета с Богом) знали заповеди Торы еще до того, как те были даны еврейскому народу. Исходя из этого, как же Яаков мог нарушить эту заповедь?
Объяснение состоит в том, что соблюдение заповедей Праотцами было «желательным, но не обязательным». Конечно, духовные и моральные принципы, которые в будущем превратятся в законы, были известны и признаны Праотцами, и в этом смысле «Праотцы соблюдали Тору еще до ее дарования», однако эти принципы пока не имели формализованного обязательного статуса. Если бы Яаков изначально запланировал жениться на двух сестрах, это было бы неправильно, но поскольку такая ситуация сложилась постфактум, Яаков вправе был решать (и решил), что нежелательность женитьбы на двух сестрах в данном случае менее существенна, чем огромный ущерб для него если он не женится на Рахели.
Если бы это происходило после дарования Торы, так нельзя было бы поступить, несмотря на ущерб. Но, поскольку во времена Яакова это было всего лишь нежелательно, он мог соизмерить эту нежелательность с ущербом — и выбрать наименьшее из зол.
Это совсем не единственное место в Торе, где Праотцы совершают то, что потом будет запрещено: например, уже отмечалось, что Яаков ставит «камень-памятник», хотя книга Второзакония такое запрещает. Из этого становится понятно, что «Учение для Праотцев» отличается от «Учения для сыновей». В эти принципиально разные эпохи Тора реализуется различными путями.
Еще один важный аспект этой истории состоит в том, что, по-видимому, сам запрет Торы жениться на родных сестрах формулируется именно как следствие сложных отношений Яакова с женами. Их проблемы привели к конфликту между братьями, продаже Иосифа и другим тяжелым последствиям. При этом наличие у заповедей исходного, предвечного смысла не отменяет исторического характера их формализации. Например, заповедь о маце в Песах имеет как предвечный морально-философский, так и конкретный исторический смысл (быстрый уход из Египта, когда не было времени приготовить заквашенный хлеб).
Иными словами, заповеди как исходные принципы мироздания — спускаются в мир через истории Праотцев и народа. Талмуд говорит: «Дела Праотцев это знак для сыновей», — т.е. то, что для потомков реализуется как закон, для Праотцев было «дела», часть их биографии. Поэтому Яаков должен был пройти через историю с Рахелью и Леей, чтобы в результате сформировался закон о запрете жениться на родных сестрах.
Сущность Торы «предвечна», но она обретает свою форму в ходе жизни и развития Праотцов и еврейского народа.